– Дайна. Вернее, Марина, – был ему на это ответ.
– Так Дайна или все же Марина? – с улыбкой непонимания переспросил Степан.
– Марина, – осознав, что в очередной раз прокололась, произнесла Дайна, а сама залилась пунцовой краской, пообещав себе, что впредь будет стараться контролировать каждое свое слово, чтобы снова не попасть в глупое положение.
От мысли, что приходится обманывать и вводить в заблуждение других было как-то уж очень не по себе.
«Как все-таки сложно на самом деле соблюдать конспирацию!» – сделала Дайна неутешительный вывод.
– Терпеть не могу женские слезы, – хмуро заявил Степан. – Совершенно, на мой взгляд, бесполезная вещь, а иногда и явно злая и вредная штука.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Дайна.
– Просто, когда других аргументов перед мужчинами уже не остается, женщины начинают плакать. По сути своей это и есть самая настоящая агрессия. Потому что мужчина, хоть и, по сути своей прав, тут же затыкается. А женщина, вуаля, даже когда совершенно не права из всей этой схватки выходит победителем благодаря одной только силе льющейся влаги из глаз. Ну, не в данном конкретном, конечно, случае, а вообще, – мотнул он головой в сторону комнаты, откуда все еще доносились слезы.
«Ничего-то вы, мужики, не понимаете! И жалеть нас, женщин, именно по этой самой причине ни капли не умеете» – хотела было сказать ему Дайна, но промолчала.
Часа два она пыталась сосредоточиться на книге, и все никак не могла этого сделать. Строчки расплывались, смысл написанного неумолимо ускользал от нее. При этом Дайна все время прислушивалась к плачу Марьяны и уже даже вовсю гадала, как же ее можно утешить.
К этому времени уже и Милена вернулась в свой номер, снова переоделась в свой коротенький халатик и забавные тапки, и с маникюрными принадлежностями спустилась в гостиную.
Вскоре Дайна тоже направилась на первый этаж, в примыкающую к гостиной кухню, чтобы налить себе еще кофе и взять еще парочку сухарей.
– Что там Марьяна на втором этаже? Все еще рыдает? – поинтересовалась у Дайны Аннушка.
И Дайна молча кивнула, что да, мол, рыдает.
– Ужас! – произнесла на это Марья Христофоровна. – Нас, ведь, поначалу, в одну с ней комнату поселили. Но я сразу же пошла на рецепцию и потребовала, чтобы мне поменяли место, потому что это же, в конце концов, просто невыносимо слушать.
Она хотела было сказать что-то еще, но тут в гостиной появилась полная, немного кричаще одетая тетка с кучей пакетов в руках, судя по всему, только что вернувшаяся с шопинга.
