— Ага, — поддакнула я, тихо добавив, склонившись к Иришке: — Тачки — наживное, ресницы — наращиваемое, а губы и брови — нататуироваемое…
— Всё материальное — это наживное, — продолжала Нина, делая вид, что не расслышала мой комментарий. — А красота… души — она неподдельна! — изрекла девушка, преданно глядя на Глеба. Видимо, что бы он понял, что ей он нужен и без тачки, и без денег — лишь бы был красив. Душой, в смысле, конечно.
Впрочем, с деньгами у парня явно проблем не было, и я даже слышала, что и машина у него имеется, только он по пробкам ездить не любит, и потому катается в универ на маршрутках или на такси.
— Пойдём, провожу, — услышала я пропитанный приторной нежностью голос Глеба, адресованный, понятное дело, не мне, и они с Ниной направились к двери, что находилась в конце аудитории.
Нина прошла мимо меня, гордо подняв голову, а Ивлев не упустил возможности задеть локтём моё плечо, ради чего ему пришлось изрядно выгнуться — я сидела не на самом краю.
Я обернулась на него, недовольная, поймала его взгляд — он тоже обернулся на меня, и я презрительно фыркнула.
— Ну вот почему он ко мне прицепился, а? — спросила я у Иры в сотый, наверно, раз.
— Влюбился, — пожала плечами подруга. — Влюбился и ревнует.
Моя романтичная подруга, признающая эффектность внешности Ивлева, действительно верит в то, что он мог влюбиться в меня. Никакие аргументы против она не воспринимает всерьёз, а ненависть ко мне в серо-зелёных глазах парня явно игнорирует, поскольку это не вписывается в её представление о происходящем.
— И потому меняет девушек, как перчатки? — спросила я устало. — Чтобы я посмотрела и подумала: какой классный парень! Бред!
— Ну, не знаю, Нелька. — Пожала плечами Ира, собирая свои вещи в элегантную сумочку. Как только в неё всё влезает? Мне вот и моего рюкзака мало всегда… — Мужики — они странные. Вон, Нинка как рада, что он с ней пошёл! И не заметила, что он к тебе клеится.
Он не клеился. Я это знала и чувствовала. Здесь — другое. Он не любит меня. Он ведь совершенно не замечал меня до того, как увидел, что меня подвозил отчим. С тех пор я часто ловила на себе его злые взгляды и даже начинала всерьёз побаиваться этого парня, со всеми приветливого, улыбчивого и обожающего красивых девчонок.
Тогда мне казалось, что он даже клеится ко мне, но это не вязалось с неприязнью, которую он неумело скрывал.
Но прошло время, и его неприязнь приняла несколько иную форму: более ярко выраженную, но почему-то подействовавшую на меня успокаивающе. Он стал открыто прикасаться ко мне… в смысле, не сторониться, как прежде, а задевать плечами, локтями или невзначай толкать. Стал открыто вступать со мной в разговоры — бестолковые, несодержательные, раздражающие.
