Я постаралась успокоить, дышать через раз, ведь воздух в моем случае большая роскошь, и вспомнить, что случилось. Прежде чем вернулись последние воспоминания, я заметила, что могу различить цвет обивки гроба. Это стало потрясением, ведь пять минут назад в такой темноте даже силуэта собственных рук видно не было.
А потом я вспомнила. Дождь. Мелькнувшую перед нашим автомобилем в лобовом стекле фигуру человека, хотя сначала я его и не заметила. Водителя, попытавшегося не сбить этого сумасшедшего и все-таки не справившегося с управлением. Отчаянный визг тормозов. Долгий и громкий гудок ехавшего навстречу грузовика. Ужасный скрежет металла от столкновения и звон разбившихся стекол. Последним, что я увидела перед тем, как вылетела в заднюю дверь, рядом с которой сидела, было лицо молодого человека — виновника аварии. Я нахмурилась, вновь и вновь вызывая в памяти его лицо, которое показалось отчего-то знакомым. Я старалась вспомнить откуда, но лишь только начала, как услышала гулкие удары сверху.
— Помогите! — закричала я, наплевав на то, что так старательно экономила воздух. — Я здесь! Помогите, пожалуйста.
По щекам потекли слезы отчаяния и бессилия. Почему-то не верилось, что меня услышат. По крайней мере, в том фильме ужасов люди стояли рядом с могилой жертвы, и ни один из них не слышал его отчаянных криков.
Я уже давно тяжело и хрипло дышала. В попытках докричаться я истратила почти весь оставшийся кислород. В глазах все расплывалось, то ли от слез, то ли от нехватки воздуха. И прежде чем паника накрыла с головой, я услышала, как что-то острое ударило в крышку гроба. Моего гроба.
— Уже близко, — послышался мужской голос сверху.
— Помогите! — закричала на последнем дыхании, чувствуя, как теряю сознание от недостатка кислорода.
Последним, что я услышала, был тот же мужской голос, который просил немного подождать. Но у меня не было больше сил. И я отключилась.
* * *
— Еще бы чуть-чуть и она бы умерла, — Игорь укоризненно посмотрел на своего начальника и подельника. Он чувствовал себя расхитителем могил, и в то же время искателем сокровищем.
— Ты же прекрасно знаешь, что она бы могла пролежать здесь и неделю и ничего страшного, кроме истощения организма, с ней бы не случилось, — ответил Князь, стягивая с рук грязные от кладбищенской земли перчатки.
— Я не понимаю, к чему все эти сложности? — вновь спросил брюнет, вновь проверяя медленный пульс девушки, находящейся без сознания. Она показалась ему безумно красивой. «Именно так, наверное, выглядела Белоснежка в своем хрустальном гробу», — подумал он.
