Таким странным именем величали мага, продавшегося ради силы Той Стороне, и успевшего убить немало славных воинов и ни в чем не повинных людей, прежде чем Эдельвульф Рут его остановил, получив взамен заклинание, погрузившее в стазис. Все записи Того-самого оказались либо уничтожены, либо зашифрованы. Расшифровать удалось только рабочие тетради, в которых были и начальные наметки посмертно сработавшего заклятия. Фраза «поцелуй истинной любви и богатство рода» вдохновили очень многих испробовать свои силы в расколдовывании героя, но, увы, все попытки ни к чему не привели. Со временем река «паломниц» обмелела до ручейка, а после и вовсе сошла на нет. Но некоторые продолжали не терять надежды на «взаимность» поцелуя, либо просто жаждали разгадать загадку. Как Аля.
— Пустишь нас ночью?
Вопрос был не праздный. На ночь факультет запирался крайне тщательно, в том числе магически, и открыть могли лишь преподаватели — вызвав ту самую «солнечную» змейку, что отпирала зал собраний. Как Аля случайно выяснила, Рудольфус нашел со змейкой общий язык и мог договориться об открытии входных ворот.
— А почему она днем не придет? — с подозрением уточнил олень, мгновенно попавшийся на крючок. Однако бдить продолжил — стоит один раз дать слабину, и проблем не оберешься.
— Стесняется, — простодушно пояснила Аля. — Сам представь — как она, скромная, воспитанная девица, будет при всех чувства выражать?
Назвать Сильву «скромной» мог только ни разу не видевший рыжую, но что только не сделаешь ради подруги и во исполнения мечты!
Покочевряжившись для виду, Рудольф согласился.
— Ну ладно, так и быть. Приходите сегодня к одиннадцати вечера, открою.
— Ты самый лучший! — с чувством выпалила Аля (была бы возможность — еще и обняла бы), и помчалась в общежитие — радовать подругу.
— Тишшше! — прошипела Аля на рыжую, вторично споткнувшуюся на лестнице.
Как можно так умудриться, грея в руках «светлячок», да еще будучи боевиком с отменной координацией — уму непостижимо! Видимо, Сильва действительно грезила ночами об Эдельвульфе, и при приближении к почти-живому кумиру растеряла все, включая ловкость и решительность.
В ответ яростный шепот раздалось полное покаяние сопение, подскальзывания прекратились и до верха лестницы девушки добрались без приключений.
— Вот! — торжественно прошептала Аля, указывая рукой на «статую». — Эдельвульф Рут собственной персоной.
Сильва благоговейно замерла, пока подруга поднесла свой «светлячок» поближе к декану, показывая его во всей красе. Правда, лицо мужчины в почти полной темноте, да еще подсвеченное снизу световым шариком выглядело весьма своеобразно и походило на скорее на устрашающую черно-белую маску, чем на благородно-правильное, но рыжая восхищенно выдохнула:
