— Ну…, товарищ майор, я вижу вы что-то хотите сказать…, — намекающее помог комдив начпроду.
Тот обречённо встал и жалобно мякнул:
— А как списывать, товарищ генерал-майор, будем?
— А точно также как вы списываете свои офигенные недостачи со складов. Вы думаете, что я ничего не знаю? Зря. Так… Я слушаю…
Начпрод глянул с немой просьбой о помощи на зам по тылу дивизии, но матёрый полковник, из племени таких же матёрых ворюг, невинно хлопал глазами и излучал уверенную непричастность к данному делу.
Тяжело вздохнув, майор убито предложил:
— Могу дать две тонны муки с НЗ. Но только до следующей инвентаризации нужно как-то списать…
— Вот и хорошо. — Удовлетворился генерал, — о списании сами думайте. На то вы и учились в своём Вольском училище четыре года как…
Дальше генерал многозначительно не стал говорить, но мы автоматом про себя продолжили — ВОРОВАТЬ.
Следующие десять минут прошли в бурном, на высоком методическом уровне, обсуждении — Как правильно рассыпать две тонны муки. И когда две тонны правильно нужно рассыпать — сейчас, вечером или рано утром? Будет ли ветер? С какой стороны? Короче, скрупулёзно были учтены все нюансы и мелочи. Даже то, что у военных ветер всегда дует в харю, как бы он не повернулся.
Когда закончили обсуждать и перед тем как отпустить всех, комдив задумчиво протянул:
— Вот сейчас, товарищи офицеры, родилась очередная армейская легенда — Как снег мукой посыпали…, — и сам же первым грустно рассмеялся.
Да… Конечно. Как листву на деревьях и траву красили зелёной краской, я слыхал. Самому не приходилось в таком принимать участие, но вот жёлтые листья осенью с деревьев отщипывали. Или в нашей дивизии, газон перед казармами 276 полка подстригали ножницами и безжалостно боролись с одуванчиками — газон с травой должен быть зелёным. Довольно забавно летом было видеть, как солдаты на карачках, с большими ножницами, шеренгой ползли по газону и ровненько стригли траву.
Остаток дня и вечера в разведбате был большой шухер. Весь батальон старательно наяривал сапожными щётками плац, тщательно обводя ваксой снаружи и внутри белые линии и квадраты для занятий по строевой подготовке. Но и когда плац стал аспидно-чёрным, суматоха лишь снизила накал, плавно перетекая в другую ипостась. Теперь солдаты бдительно охраняли по периметру плаца девственную черноту асфальта и до полуночи можно было слышать даже в офицерском городке истошные вопли:
— Куда прёшь, лошара? Ослеп что ли чмошник?
