Они миновали Олсен, которая болтала с Чейзом, и вдруг – апокалипсис. В нескольких шагах, в тени деревьев, Мел шепталась с Тони, и это выглядело… интимно. Джун впилась ногтями в ладони, недоумевая. Зачем встала как вкопанная? Почему страх кольнул в сердце?
– Я тебя догоню, Уитни…
– Хорошо, я займу нам лучшие места! – согласилась та и побежала вперед.
Спустя вечность Мелани наконец оставила Тони одного и торопливо подошла, сияя, как звезда; светлый взгляд лучился воодушевлением.
– Мел? – спросила Джун настороженно, холодея внутри.
– Знаю-знаю. Я отказала ему много раз, но сегодня такой чудесный вечер. В общем, я сдалась. Сама ему предложила, представляешь? Пообещала Тони свидание.
Казалось, голова превратилась в колокол и в него ударил звонарь.
– Когда?
– Пока не решила… А что? Ты против? Если ты против, то…
– Нет, я только за! Рада за вас! Просто… он ведь тебя не привлекает, ты сама говорила, – бормотала Джун, часто моргая, надеясь, что спит и сейчас проснется.
– А мне захотелось побыть сумасбродной, как Иден. Есть в этом свое очарование.
Сердце гулко билось, ухая о ребра, вызывая желание закричать, что все идет не так. Дурацкое первое мая! Не зря до приезда в Иден-Парк Джун не любила праздновать свои дни рождения. Вообще праздники не любила.
Объявили о начале светового шоу, и пришлось покорно сесть в кресле между щебечущей Уитни и молчаливой Мелани.
Играла песня «Sign of the Times» Гарри Стайлза; в темном небе разноцветные пятна дронов слетались в невероятные узоры, как ожившие иллюзии… а на глаза просились слезы.
За что? Почему?
В голове сварилась каша после лопнувших шариков и усердной работы звонаря. Захотелось пить. Джун поднялась и, извинившись, направилась к тележке с напитками, в паре шагов от которой младший Андерсон стоял хмурый, едва замечая свою девушку, которая льнула к нему.
Джун взяла бокал с пуншем – и замерла, столкнувшись с тяжелым свинцовым взглядом. Тони смотрел на нее так… странно, словно видел впервые в жизни.
У нее за спиной в небе кружили две сотни дронов, празднуя технологический прогресс, а Джун медленно растворялась в серых глазах Тони под музыку Гарри Стайлза… Стояла и умирала, умирала… Сердце из груди вынули, запустили в небо двести первым дроном. Щеки залило жаром, и Джун до побелевших костяшек сжала хрустальный бокал.
Да что же это… Отвернись, глупая, не позорься!
Но Тони отвернулся первым: брюнетка обняла его лицо ладонями и поцеловала. Страстно, куда откровеннее, чем когда Джун целовала Криса.
