Хаган повернулся к нему.
– Подойди сюда, паренек.
На какую-то долю секунды Крисп остолбенел. Но тут же вспомнил, что его избрали за храбрость. Он выпрямил спину, вздернул подбородок и подошел к Омуртагу. Туго натянутые шкуры вибрировали под ногами, как громадный барабан.
– Твой народ – наш пленник, – нараспев произнес Омуртаг, сжав левой рукой Криспово плечо. Хватка его была твердой и жесткой.
Правой рукой хаган вытащил из-за пояса кинжал и приставил к горлу мальчика. Крисп замер, затаив дыхание. – Он целиком в нашей власти, – продолжал хаган, – и мы будем делать с ним все, что захотим.
– Империя заплатит золотом, если ты его вернешь. – Голос у Яковизия был скучающий. Криспа внезапно осенило, что посланник наверняка участвует в подобной церемонии не в первый раз.
– Дай нам посмотреть на твое золото, – проговорил хаган.
Интонация его по-прежнему была официальной, но отнюдь не скучающей. Он жадно уставился на мешочек, который Яковизий извлек из складок своего одеяния.
Видесский посланник вытащил одну блестящую монету и протянул ее Омуртагу.
– Пускай этот золотой предстательствует за весь выкуп, как мальчик – за весь народ, – сказал Яковизий.
Омуртаг отдал монету энарею. Тот пошептал над ней, сделав свободной рукой несколько еле заметных пассов. Видесский жрец бросил на него неодобрительный взгляд, но промолчал. Энарей произнес пару слов по-кубратски.
– Он говорит, это хорошее золото, – сказал Омуртаг Яковизию.
– Конечно, хорошее, – огрызнулся Яковизий, нарушив ритуал. – Империя веками чеканит монеты только отличного качества. И даже если бы мы решили наклепать фальшивок, то выбрали бы повод поважнее, чем выкуп каких-то оборванных крестьян.
Хаган громко рассмеялся.
– Похоже, тебя в детстве оса за язык укусила, Яковизий, – сказал он и возобновил прерванную церемонию. – Он говорит, это хорошее золото. Поэтому можешь забрать свой народ. – Хаган легонько подтолкнул Криспа к Яковизию.
Ладонь посланника была теплой и нежной. Он погладил Криспа по спине каким-то странным и в то же время знакомым манером.
– Привет, красавчик, – пробормотал Яковизий.
Интонация тоже была какой-то домашней, и до Криспа неожиданно дошло, почему ласковое прикосновение посланника показалось таким знакомым: его мать и отец вели себя друг с другом точно так же, когда собирались заняться любовью.
Прожив всю жизнь в одной комнате с родителями, засыпая по ночам вместе с ними в постели, Крисп не мог не знать, что такое секс.
