— Совсем дурак? — надулась я, скрестив руки на груди. — Как у тебя вообще язык поворачивается такое говорить? Ты ведь знаешь, как сильно я тобой дорожу.
— Неужели? — вздернул бровь парень. — Потому что мне показалось, по-настоящему ты дорожишь только тем драконом, которому вечно томно смотришь вслед…
— Идиот! — еще больше разозлилась я, и не выдержав, пнула Рена под коленку.
— Ай!
— Что ты несешь вообще? — возмутилась я, сердито посмотрев в его колючие серые глаза. — Мы с Артуром просто друзья…
— Вы с Артуром никогда не станете друзьями, потому что нельзя дружить с бутербродом, — заявил Рен, скрестив со мной взгляды. — О нет, конечно, ты можешь гордиться своим бутербродом! Он может тебе искренне нравиться. И ты, гуляя вместе с ним в парке, никому его не отдашь. Вот только когда проголодаешься, все равно съешь, даже не задумываясь.
— Рен…
— Для драконов люди всегда были естественным источником мяса, как для людей — коровы или свиньи, — строго проговорил он, вплотную подойдя ко мне. — С моральной точки зрения для них нет ничего зазорного в том, чтобы вместо коровьего стейка отведать человечины. И пусть даже я поверю в то, будто Карлейн и верные ему Сюзерены прониклись идеей питаться свининой вместо человечины… Ты ведь знаешь не хуже меня! Если дракон трансформируется до конца, полностью обернувшись зверем, то снова принять человеческий облик он сможет лишь в двух случаях: либо выпив чашу крови Первородного, либо сожрав человеческое сердце. И если вспомнить, как мало в нашем мире осталось Первородных, напрашивается очевидный вывод касательно того, какой из методов пользуется большей популярностью. Скажи, неужели ты ни разу не задумывалась о том, скольких людей убил твой драгоценный Артур?
— Прекрати! — разозлилась я, одновременно ощущая, что готова расплакаться. — Ты не знаешь его! Он…
— Хочешь сказать, будто решила, что сама знаешь его? — криво ухмыльнулся Рен, пригвоздив меня взглядом к стенке. И нависая надо мной, злобно прошептал: — Он дракон. А драконы — кровожадные чудовища, которые должны быть истреблены, все до единого. Иначе они истребят нас. То, о чем мечтает твой отец — бред, который в принципе невозможен. Только вот когда все, кто поддержал его, это поймут, будет слишком поздно. И знаешь, Элис, черт с ними всеми… но я не хочу, чтобы среди жертв этой ошибки была ты.
Неподвижно прижимаясь к холодному камню, я смотрела вверх. Туда, где над моим лицом нависало лицо Рена, которое было так близко, что его пепельные пряди до плеч щекотали мои щеки. Напряжение казалось ощутимым физически — словно на мои плечи давил тяжелый камень… как вдруг парень, резко отстранившись, отвернулся.
