Когда Соломан вернулся из туалета, она уже крепко спала, издавая самый сладкий храп, который он когда-либо слышал. Его член был так тверд, что он сомневался, что сможет заснуть, но заполз к ней и притянул ее безвольное тело к себе, положив ее голову себе на плечо. Хотя ему было больно прятать ее наготу, он накрыл ее одеялом. И нахмурился. Это был один из первых бескорыстных поступков, которые он совершил в своей жизни, не ожидая ничего взамен. Просто проявление доброты, чтобы ей не было холодно. И она даже не проснулась, чтобы оценить это. Он едва знал ее, а Райли Бэнкрофт уже меняла его.
Она пропала.
Ему следовало знать, первый же чертов шанс — и его маленькая птичка вылетела из клетки. Черт. Как только доберется до нее, он изобьет ее до бесчувствия, будет трахать до тех пор, пока она не сможет ходить, а потом запрет ее в клетке и научит, что значит оставаться там, куда ее посадили. Он не мог поверить, что спал так крепко, что не заметил, как она выскользнула из постели и вышла из спальни. Он никогда не спал так крепко.
Соломан не стал утруждать себя рубашкой или нижним бельем. Он натянул те же джинсы, что и накануне, на бедра и застегнул молнию. Он переступал сразу две ступеньки за раз, вытаскивая телефон, намереваясь вызвать подкрепление. Роман знал, как находить людей. Этот парень был охотником с острыми, как бритва, инстинктами. Это было жутко. Последнее, что ему нужно, чтобы Райли снова залегла на дно.
Он уже собирался набрать номер, когда ему в ноздри ударил запах горелого бекона.
— Какого хрена? — прорычал он, входя в кухню. И остановился и некоторое время просто таращился на свой обычно нетронутый мраморный гарнитур.
Он. Был. Уничтожен.
На его стойке в полном беспорядке стояли пять кастрюль разных форм и размеров. Одна из крышек валялась на полу. Мешок с мукой тоже лежал на полу, но наполовину высыпавшийся, как будто кто-то пытался поднять его на стойку и понял, что не может, поэтому просто наклонил его и промахнулся мимо миски. Соломан начинал подозревать, кто этот кто-то. По меньшей мере полдюжины яиц, треснутых в разной степени, были разбросаны от холодильника до раковины. Коробка с апельсиновым соком лежала на боку, и часть его содержимого лениво вытекала наружу.
Что ж, это объясняло, почему она дважды в неделю приглашала кого-нибудь прибраться в ее крошечной квартирке. Он задавался этим вопросом, когда изучал ее финансовые дела. И думал, что она такая же чистюля, как и он. Теперь он понял, что скорее всего все было наоборот. Черт. Теперь он знал, что влюблен. Вместо того, чтобы чувствовать отвращение, он только думал, что эта новая причуда была очаровательна. Надо будет посмотреть, не захочет ли Ричард, его домоправитель, заходить почаще. Или нанять помощника.
