— Что-то тут не так, — прорычал Соломан, напрягшись, готовый выпрыгнуть, как только машина подъедет достаточно близко ко входу в мотель.
Они как раз подъезжали. Дверь в комнату, как сказал его информатор, принадлежавшая Мануэлю, была открыта. «Чарджер» стоял у входа, а за ним была припаркована еще одна машина, блокирующая въезд. Дерьмо. Что-то происходило в этом гостиничном номере. Ему нужно было вытащить Райли нахрен оттуда.
Роман остановил «мустанг» позади обеих машин. Прежде чем Соломан успел открыть дверь, рука Романа легла на его плечо, останавливая его. Соломан удивленно и сердито поднял бровь. Роман никогда никого не трогал по своей воле. Он использовал свою массивность и смертельную силу, чтобы запугать. Он прикасался только тогда, когда это было абсолютно необходимо. Он перевел взгляд темных глаз на своего босса и друга. Они говорили без слов.
Будь внимателен. Не дай ей погибнуть.
Соломан глубоко вздохнул, сунул руку за спину и вытащил пистолет. Несколько часов назад он снял пиджак и закатал рукава белой рубашки. Он резко кивнул. Он мог быть спокоен, если бы это означало вытащить Райли живой. А потом он набросится на ее похитителя с такой яростью, на которую даже сам не был способен. Он хотел видеть, как этот ублюдок страдает.
Роман убрал руку и потянулся к двери, одновременно вытаскивая свое оружие. Они оставили двери приоткрытыми, чтобы не привлекать внимания тех, кто находился внутри. Они ничего не слышали, пока не подошли вплотную к открытому гостиничному номеру, а потом услышали тихое бормотание и мужские стоны боли.
— Давай я займусь девчонкой, парень, она того не стоит. Она, нахрен, застрелила тебя!
— Не смей ее трогать, мать твою! — рявкнул кто-то и застонал в явном отчаянии. — Она не знала, что делает. Посмотри на нее! Она мой ангел, она нуждается во мне.
Раздался глухой удар, за которым последовал стон боли.
— Я смотрю на нее, идиот. Она, черт, все равно умирает, чувак. Я бы избавил ее от страданий.
Гнев, охвативший Соломана, был не похож ни на что, что он чувствовал до этого момента. Он увидел, как Роман дернулся рядом с ним. Соломан покачал головой. Ему нужно время, чтобы справиться с чернотой, которая просачивалась через его мозг и окрашивала его душу. Они обсуждали убийство его женщины, его гребаной женщины, как будто это было так же просто, как дышать. Они были мертвы, как только вошли в одну с ней комнату, но теперь гарантировали, что смерть будет медленной и чертовски болезненной, насколько он и Роман могли сделать это.
