Но в комнате уже было пусто! Шкаф открыт, а на одной из двух вешалок сиротливо висела моя форма. Неужели, Зак ушел? И когда только успел? Или просто наткнулся на форму, вышел на мои поиски и так же получил листиком по лбу? Тогда понятно, почему он со всех ног понесся из общежития! Знатная мы парочка получаемся!
Я провела пальцем по черному оттиску на черной форме и хмыкнула — как банально! Не могли красок добавить? А то ведьма в черном набило оскомину!
Никакой фантазии! Но раз академия придерживается строгих принятых рамок, придется примерить «костюмчик».
А форма оказалась чудо, как хороша: брючки сидели что надо, пиджачок четко по плечикам, с приталенным кроем. Даже балетки нашлись внизу шкафа, правда с черной, как и сама обувь, резинкой. Я сначала не поняла, зачем эта лишняя деталь, но когда надела — осенило. Так на метле не потеряешь обувку!
Залюбовавшись обновкой в небольшом зеркале с внутренней стороны дверцы шкафа, я потеряла счет времени. А как же я замечательно было не видеть листок в отражении — зеркало было ниже уровня головы. В другой ситуации, возможно, это принесло бы неудобства, но сейчас несказанно радовало!
— Отработка! — истошно и совершенно неожиданно завопил листик.
Я подпрыгнула на месте от неожиданности и вылетела из комнаты, даже не закрыв шкаф. Помчалась что есть мочи, молясь, чтобы не получить двойную норму часов. Без стука влетела в кабинет, не обратив внимания, что дверь спокойно подалась, незащищенная рунами, и заорала.
Мари Финис сидела за столом с откинутой назад головой, а ее кожа облепляла сухожилия и мышцы так, словно из нее выкачали все «соки». Пальцы уродливо скрючены, ручка в руках сломалась пополам, наверное, от испытываемой предсмертной агонии. Глаза закатились, и, думается мне, ни одного шанса, что куратор жива…
***
В кабинете ректора собрался высший совет академии: деканы сидели чернее ведьминской формы, а кураторы отделений нервно теребили одежду. И среди всей этой ученой знати красноречивое зрелище — мы с Заком — парочка новых адептов с листиками прогулов на лбу. И, будто легко нам на свете живется, являлись еще и свидетелями по делу об убийстве.
Бритоголовый следователь опросил нас часом ранее, наложил запрет покидать академию и теперь приватно беседовал по очереди с каждым преподавателем. Конечно, вслух никто не говорил, что я — первая подозреваемая в убийстве Мари Филис, но то было понятно без слов. Адептка со странной историей прорыва силы, что должна быть оборотнем, а является ведьмой, первой нашла собственного куратора в печальном состоянии. Жуть берет! Меня до сих пор дрожь не отпустит!
