Химия… Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что там творится.
Слишком сложно, святая дева, слишком сложно в этом диком месте! Сложно жить по строгому распорядку дня, когда до этого ты была сама себе хозяйка… Сложно молчать и опускать взгляд, когда раньше могла позволить себе говорить кому угодно и что угодно… Сложно слушать уничижительные разговоры пестуньи Магды вместо восторженных речей влюбленных поклонников… Сложно носить уродливое клетчатое платье из бумазеи после шикарных туалетов из шифона и шелка… Сложно есть липкую овсянку после изысканных блюд самых роскошных ресторанов Предьяла…
Холодной! В здешней столовке она всегда подавалась холодной, как заиндевевшее сердце пестуньи Магды…
Сложно поверить, что Сортировочный центр, в котором она, обожаемая, с детства балованная дочка главы вампирского клана, оказалась, реальность, а не какой-то дурной сон.
Спальней женщинам, которых в Догме презрительно именовали юбками, служила большая казарма с окнами, расположенными под самым потолком, так, что до подоконника можно было дотянуться, только привстав на цыпочки. Никаких кроватей — тюфяки были разложены прямо на полу, а наутро их следовало аккуратно скатывать, иначе можно было получить от надзирающей пестуньи пару ободряющих ударов электрошокером. Хорошо еще, Джине досталось место около стены, а не у самого входа.
Вернувшись в спальню, она сразу обратила внимание на нездоровое возбуждение, царившее среди женщин, а затем увидела и причину этого возбуждения. Агнешка, которая отсутствовала несколько дней, и тюфяк которой находился в проходе, вернулась…
Вот только мало что осталось от экстравагантной синеволосой феи, посмевшей при всех нагло спорить с самой пестуньей Магдой… Голова девушки была обрита налысо, уши, в которых ранее красовались тоннели, неаккуратно заштопаны нитками, лицо и руки Агнешки украшали многочисленные синяки и кровоподтеки. Девушка выглядела так будто из-за жуткой болезни резко сбросила килограмм двадцать, но главное — затравленное выражение, которое поселилось в ее глазах, куда бы она не посмотрела.
Соседка Джин что-то негромко говорила всхлипывающей Агнешке, сжавшейся на своем тюфяке, пытаясь приободрить ее, но, видимо, получалось это слабо.
Джина знала, что ее соседку, невысокую миловидную брюнетку с раскосыми глазами и чуть оттопыренными ушами, зовут Ирена… И присматривалась к ней — девушка была здесь уже давно, и, наверное, могла рассказать кое-что, чего Джина не знала. К тому же, в отличие от некоторых Ирена не истерила, не пыталась качать свои права, или как кое-кто подлизываться к пестуньям, и это подкупало. Сколько раз Джин хотела заговорить с Иреной, но ее останавливала боязнь, что соседка, с виду такая разумная и располагающая к себе, может оказаться шпионкой. В том, что пестуньи имеют среди девушек своих наушниц, Джина даже и не сомневалась. При тотальном контроле, который царил в Сортировочном центре, это было само собой разумеющимся — очевидно же, что пестунья Магда хотела знать все — от того, в какую секунду у той или иной юбки пришли месячные, до того, кто из девушек обзывал ее старой сукой, когда пестуний рядом не было.
