— Не люблю находиться в толпе, ты же знаешь, потому этот вариант маловероятен, — отрезала Джин.
— На случай, если все-таки передумаешь — по последним и точно проверенным заинтересованными людьми сведениям Торстон Горанов абсолютно, совершенно свободен, — сообщила Надин.
— Удивлением это для меня не стало. Думаю, характер у него довольно-таки сложный, — протянула Джина. — Его эта дикая литература, опять-таки… Видно, что он на ней помешан!
— Говорит лисица — зелен виноград… — ухмыльнулась Надин.
— Зелен виноград? — практически в полный голос переспросила Джина и даже голову к кузине повернула. — Что?
— Сразу видно наплевательское отношение к учебе. Это из русской басни… э-э-э… Не вспомню — все-таки дикие у этих русских фамилии… Сейчас… — Надин быстро нашла в своей тетради нужное место и зачитала. — Крылова, вот! Крылатое выражение! Лисичке до смерти хотелось винограда, но дотянуться она до него не могла, поэтому заявила, что не очень-то и хотелось!
— Крылов… Басни… — Джина скептически поморщилась, словно ничего бредовее в жизни не слышала. — И ты туда же с этой идиотской русской литературой…
— Какая разница, если факт остается фактом, — Надин мило улыбнулась, чтобы закончить весьма жестко. — Свободный от отношений Торстон Горанов неприступен, как скала, и даже тебе, писанной красавице всея Академии Вампиров, за которой мужчины толпами бегают, он не по зубам.
— Делиль, я уже не в том нежном возрасте, когда меня можно было взять на слабо, — усмехнулась Джин.
— Козина Фонтана уже попыталась его соблазнить… — начала Надин, но многозначительно смолкла.
Сестрица знала, чем ее зацепить! Козина Фонтана, дампирша с роскошной гривой буйных рыжих волос из второй группы, была извечной соперницей Джин, с которой они воевали за титул первой красотки Академии. И если на первых двух курсах сражения были горячими и даже кровопролитными, с подстраиванием различного рода пакостей, о масштабе которых потом судачила вся Академия, то к третьему курсу война превратилась в холодную, но от этого не менее яростную.
— И? — Джин даже не потрудилась прикинуться безразличной.
— Горанов в весьма жесткой форме дал ей от ворот поворот, иными словами послал лесом, когда Козина в чем мать родила заявилась к нему в душевую, выразив желание потереть профессору спинку, — хихикнула Надин. — После этого она сделала два громких заявления: у Торстона Горанова тело бога, но в нашей Академии нет подходящей ему по идеальности девушки, которая могла бы его пленить.
