— Извините, но это абсолютно против правил. Лицам, не имеющим особых полномочий, никакие сведения о вкладчиках не выдаются.
Я переменил тактику: выудил из кармана мой кожаный футлярчик, раскрыл его, показал на миг свое удостоверение и снова сунул футлярчик в карман. Быстрота и натиск.
— Я расследую убийство. Это может оказаться важным.
Он поднял брови.
— Частный следователь, если не ошибаюсь.
Его тесно посаженные глазки, как видно, обладали немалой зоркостью.
Я кивнул.
Он покачал головой.
— Очень сожалею. Мы вполне готовы сотрудничать с представителями закона, но не можем информировать всех без разбора. Если бы вы смогли вернуться сюда и принести нам судебное предписание, или можете более подробно объяснить, в чем дело, мы несомненно постараемся вам помочь. Чей счет вас интересует?
Я игнорировал его вопрос и слегка поиграл заполненным бланком, стараясь, чтобы ему на глаза попала цифра 100.
— Я мог бы внести эту сумму на ваш счет. Или, может быть, вы сделаете это сами?
Он искоса взглянул на сумму предполагаемого взноса, и его глаза расширились, как будто в руке у меня был не банковский ордер, а пистолет. Ага, сказал я себе мысленно, этот язык ему понятен.
Однако он сказал нечто совсем другое. Он посмотрел на меня теми же широко раскрытыми глазами, и его усеченный подбородок слегка отвис.
— Взятка! — прошипел он. — Да с чего вы взяли!
И все-таки у него был вид мошенника. О’кэй, значит, я ошибся.
Тут появился солидный тип лет сорока и сказал ему:
— Спасибо, что подменили меня, мистер Блэнд. Что-нибудь не так?
Я двинулся прочь. Блэнд окликнул меня:
— Постойте минуту, вы! — Но я уже переступил через порог. Я сел в свой кэд, дал газ и лихо свернул на Хоуп-стрит.
Ну, и чего же я достиг? Четыре раза я атаковал этого малого — один раз по телефону и трижды в банке — и все еще не добрался до самого главного. Может быть, я пошел по ложному пути, но если бы это сработало, как бы все стало просто.
За огромной кружкой холодного пива в «Сирокко» на Альварадо я попробовал сложить два и два. Получалось все, что угодно, но только не четыре.
Через улицу наискосок, вторым от угла Одиннадцатой, был большой дом, который выглядел, как пансионат, — единственный на протяжении нескольких кварталов. По словам Сэмсона, в таком пансионате на Альварадо жил Гарри Зэркл, так что, если он еще жив и дома, именно здесь я должен его найти. Вопрос лишь в том, что я сделаю, когда — или если — я его найду? Едва ли он встречает посетителей, пытающихся совать нос в его дела, тем более теперь. Возможно, он и рассказал бы мне о маленькой денежной сделке, которая поставила его в столь враждебные отношения с Флемингом Драгуном, однако до этой возможности было так же далеко, как до ближайшей звезды. Драгун вынудил его сознаться простым способом — выбив из него правду, а то, что сработало однажды, должно сработать и второй раз; но я не мог представить себе, как это я пойду по стопам Драгуна. Если я просто поднимусь туда и спрошу Зэркла, мне быстро дадут от ворот поворот. Даже если я доберусь до него и потом вежливо, как пай-мальчик, спрошу его, как было дело, Зэркл, вероятно, рассмеется мне в лицо.
