Но благодаря студенческой ссуде и чаевым, полученным за работу барменом в «Тете Золе», я живу в двухкомнатной квартире. Я не там, где рассчитывал оказаться, однако по-прежнему гоняю по волнам. Чаще всего этого достаточно.
Клаудия переживает. Она считает, я часто бываю один. Говорит, мне надо с кем-нибудь подружиться и чем-нибудь заняться, будто я восьмилетний мальчуган, с которым никто не сидит за обеденным столом. «Одиночество не идет тебе на пользу, Лэндон».
Она не понимает, что неважно, где я: в лекционном зале в окружении сорока студентов, в ресторане или смотрю дома телевизор. Никакой разницы. Я один. Всегда один.
Один в этом теле.
Один в этой жизни.
Касаюсь клавиатуры. Опускаю пальцы на черные клавиши, а затем печатаю.
«Все меняется, — неторопливо пишу я. — Превращается в дым. Рассеивается в воздухе».
«Желание».
«Любовь».
«Ненависть».
Слова медленно появляются на белом экране.
«Что от меня останется, кроме эха и пустого места?»
Джемма
Утром седьмого дня, что выпадает на пятницу, до меня доходит: я в шаге от того, чтобы позвонить экстрасенсу.
Что-то должно измениться.
Свешиваю ноги с кровати и беру телефон. Ерзая, разминаю затекшие зад и бедра и пишу Джули зловещее сообщение: «Она воскресла».
Сделав длинный вдох, смотрю на клетку.
Уибит водит серыми ушами. Берет кусочек корма и грызет, глядя на меня через прутья.
Ему непривычно видеть меня такой. Наверное, он скучает по вменяемой хозяйке — по той, которая принимает душ и не воняет сахаром и джином. По хозяйке, которая по утрам поет любимые бродвейские песни и обожает романтические книги со счастливым финалом и бескрайними возможностями. Этот человек правда существовал всего неделю назад?
— Намекаешь, что нам пора отсюда выбираться?
Стряхиваю с ног крошки шоколадного печенья и разминаю шею.
Уибит опять шевелит ушами.
Стопроцентно на языке шиншилл это означает «да». Хватаюсь за край кровати и нависаю над клеткой.
— Как ты относишься к цирку?
Уибит внимательно на меня смотрит, а потом прячется в маленьком синем иглу. Видимо, шиншилле надоел мой бред.
Выключаю музыку на ноутбуке, встаю на ватные ноги и, споткнувшись, чуть ли не вваливаюсь в крошечную ванную. Зажигаю верхний свет и осматриваю отражение в зеркале.
Гнездо из волос? Есть.
Опухшие покрасневшие глаза? Есть.
Шоколадная паста на подбородке? Есть.
Голова немного кружится. Держусь за металлическую вешалку для полотенец. Опустив подбородок и сгорбив плечи, включаю воду и силком запихиваю себя в кабину. Несколько минут я просто стою под обжигающими струями, прижавшись лбом и ладонями к холодной плитке. Намыливаюсь гостиничным мылом, наблюдая, как с кожи стекает грязь и спиралью из белых пузырьков испаряется в сливе.
