Замечаю, как темные ресницы смотрятся на фоне светлой кожи. На миг я представляю, как касаюсь губами нежных ресниц, чувствую, как они трепещут.
— Да ни за что, — говорит она, разрушая фантазию.
— Почему?
— По кочану.
— Ты живешь в Калифорнии.
— И что?
— А то, что ты калифорнийка.
Сердцебиение учащается. Может, потому, что пять секунд назад я подумывал впиться ей в губы, а может, потому, что сейчас я представляю Джемму на воде, гидрокостюм облегает все изгибы, влажные волосы растекаются по спине.
— И что это значит?
— Ты должна хотя бы раз попробовать посерфить. Это записано в кодексе чести штата.
— Как обязанность голосовать?
— Да. Как болеть за «Лейкерс», непонятно за что ненавидеть «Фресно», считать, что с авокадо и замороженным йогуртом все становится вкуснее.
С минуту она задумчиво молчит.
— Ты забыл, что на днях я грохнулась со стула?
Разразившись громовым смехом, я вспоминаю тот случай: Джемма распласталась на полу, синее платье облепило бедра, лицо пылало огнем.
— Нет, не забыл. И вряд ли забуду.
— Тогда тебе должно быть понятно, что я ни за что в жизни не удержусь на крошечной доске. Да еще и на воде.
— Отмазывайся, отмазывайся.
— Я не отмазываюсь. А говорю как есть. Некоторые вещи не меняются. Первый закон Ньютона. Законы Кеплера о планетных движениях. Теория относительности. Несовместимость Джеммы Сэйерс и спорта.
Я опять смеюсь. Она мне нравится. Очень нравится.
— Всего разок, — подстрекаю я.
— Да я без понятия, что делать.
— Я научу.
«Пожалуйста, соглашайся».
— Кошмар. Я опозорюсь.
— Вначале у всех не получается. Когда я серфил первый раз, я разбил губу и доской поставил себе фингал.
— Если ты пытаешься меня успокоить, то выходит паршиво, — тычет она в меня пальцем.
Я хохочу.
— Я возьму у Клаудии гидрокостюм, и на неделе попробуем.
Она таращит на меня разноцветные глаза.
— Не представляю Клаудию на серфе. Она больше похожа на задиристую эмо-герл.
— У нее неплохо получается, — пожимаю я плечами. — В свое время наш дядя был знаменитым серфером и сделал все, чтобы с раннего детства мы стояли на досках.
Джемма задумывается. Прикусывает губу.
— Соглашайся, — тихо подбиваю я, перед глазами плывет, губы онемели. — Соглашайся.
Мне настолько хочется, чтобы она согласилась, что аж становится неловко.
По тому, как она хмурится, видно, что я ее уговорил. Сдержав победный вопль, я жду того, что она скажет.
— Может быть.
— И на том спасибо, — шепчу я, пока она не передумала. — Джемма?
Она наклоняет голову и пальцем поправляет очки. Прелестно.
