— Да ну? — выдыхает она.
Она чешет крошечную морщинку посередине лба, прямо над очками. Это так мило. Тянет рассмеяться, но я прячусь за маской строгости, складываю губы в серьезную линию.
— Если точнее, большая белая акула, — киваю я.
Она приваливается к двери, сощурив разноцветные глаза.
— Прикалываешься?
— Прикалываюсь, — хмыкнув, сознаюсь я. — В четырнадцать лет я порвал связку. После операции все зажило, но иногда, если не беречься, все равно беспокоит. Повязку я ношу на всякий случай, если вдруг приходится напрячься.
— Как ты ее порвал?
— Серфил. Тогда я был в юниорском туре. Во время состязания меня приложил серфер, и я отключился. Позже мне сказали, что я как-то странно ударился о дно и колено выгнулось назад. Повезло, что я вообще всплыл.
Она удивлена, может, даже чуточку поражена.
— В юниорском туре? Впечатляет. Это что-то вроде соревнований по серфингу?
«Вроде соревнований по серфингу?» Стараюсь безразлично пожать плечами.
— Типа того.
Я умалчиваю, что через несколько лет я участвовал в профессиональном турнире и чуть не увез домой звание чемпиона АПС. Умалчиваю, что меня выбрали новичком года, в «Спортс иллюстрейтед» обо мне написали статью на шесть страниц. Умалчиваю, что два года назад я получил почти миллион долларов призовых и подписал пятилетний рекламный контракт. Я об этом не говорю, потому что придется объяснять про наркотики, арест, чувство вины. Придется сказать, что я все профукал.
Здорово, что она понятия не имеет, кто я. Я чистый лист — никто ничего от меня не ждет, не строит догадок, не осуждает. Если бы Джемма обо всем знала, она все равно видела бы во мне интересного человека?
— В четырнадцать?
— Да.
— Круто, — ослепительно улыбается она. — Очень круто.
В голосе слышится любопытство, она того и гляди начнет расспрашивать о серфинге, о юниорском туре, поэтому я решаю сменить тему:
— А ты какой была?
Она наклоняет голову вбок, хмурится, чуть выпячивает подбородок.
— Когда?
— В четырнадцать.
Она всматривается мне в лицо, цвет глаз меняется, светлеет до зеленого металлика.
— Не знаю. В основном убогой.
От такой откровенности в груди зарождается нечто незнакомое.
— Не верю.
— Это правда. Я хотела стать актрисой, если тебе это о чем-то говорит.
— Драмкружок?
— О да. Драмкружок, лагерь, шекспировские цитаты. До кучи родители у меня настоящие хиппи. Я приносила в ланч-боксе фигню вроде батончиков с зернами киноа и льна и подсолнечным маслом. Ни одна нормальная девчонка в четырнадцать лет не любила книги, старые черно-белые фильмы и Уолта Уитмена так, как я.
