- Потом всё так же шустро разберут?
- Не всё. Есть несколько базовых лагерей, где здания из брёвен поставлены и есть приличные склады. Конкретно здесь уберут всё, кроме туалетов и ям для мусора. Но уберут не сразу, а примерно на неделю оставят фундаменты и охрану. Это на тот случай, если бригаде понадобится вернуться.
Весной власть решила, что со смертностью вышел некий перебор и выживших отселила ближе к Тюмени. Здесь уже явно пахло цивилизацией: двенадцать часов на вёслах - и попадаешь в посёлок с магазином, медпунктом и уполномоченным от НКВД. Любопытно, что почти все жители посёлка оказались раскулачены, но сослали куда-то из них лишь парочку. И школа... Единственное каменное здание... Ранее служило кому-то домом. Однако, главное в школе не здание, а учителя, конечно. Здесь весь педагогический коллектив, исключая учителя немецкого, набран был из Ленинграда. Прямо из питерских школ. А вот немецкий язык вёл по совместительству вечно пьяный тракторист, который в Первую Мировую оказался в плену, ... ну, а ныне и в ссылке, соответственно, как возможный шпион и вообще человек, видевший забугорную жизнь. И лишь только поселенцы решили, что жизнь стала налаживаться, как грянул скандал - пришли вести о пришельцах из будущего, в котором СССР вымер, а буржуазия захватила власть. Мало того, сталинские репрессии, оказывается, были осуждены, и, что особенно забавно, осуждены самими же коммунистами задолго до краха Союза. Весь посёлок напрягся и с нетерпением ждал смерти Сталина с последующим расстрелом Берии, хотя, конечно, тринадцать лет - срок большой.
- Не особо надейся, Трофимушка, на тринадцать лет! При харьковских-то медиках упырь лет двадцать теперь протянет, - излагала своё видение политического момента мать.
А вот в войну с Германией мало кто верил, ведь конечный итог известен и Гитлеру...
Летом же Трофим получил большую посылку от благотворительного фонда с загадочным наименованием "Тельбесская шконка" и не менее загадочным уставом сей почтенной организации, выписка из которого (фонд отчитывается только перед жертвователями и только по расходу пожертвованных средств) была найдена в куче вещей уполномоченным НКВД, в присутствии которого и вскрывался подарок. Ничего запретного милиционер не нашёл, за что и был пожалован бутылкой водки. Он же предположил, что вещи через фонд выслали родственники-пришельцы, которые пока не хотят светиться.
А к зиме Трофима вместе со всей роднёй вновь переселили. Теперь это был колхоз НКВД километрах в пятидесяти севернее Омска и запах цивилизации резко усилился. Поселили в полуразвалившейся старой школе, а места под усадьбы обещали выделить весной. До весны стоило заготовить срубы. Зимой, конечно, местность видно плохо, но речка была, а вокруг, по рассказам местных, хватало рыбных озёр. И, наконец, главное.... За две недели до конца сорокового года пришла ещё посылка от всё того же фонда.
