И расслабилась.
Зря.
Страх ударил в голову темной горячей волной, растекся горькой желчью по языку. Темные фигуры почти незаметно сдвинулись с мест, сужая кольцо. Над головой гремела музыка, придавая сцене нереальный, кинематографичный оттенок.
Напряжение звенело в воздухе, и Аля боялась моргнуть — любое движение могло сорвать с паузы этот застывший во времени момент, и тогда уже ничего не отыграть назад.
Со стороны улицы раздался резкий окрик.
Аля вздрогнула и съежилась, готовясь к худшему, но почему-то ничего не случилось. Наоборот — словно кто-то разжал кулак и натянутые струны угрозы провисли, теряя ярость и силу. Пригнувшиеся, как хищники перед атакой, парни повернули головы, стали перетаптываться на месте, а вожак так и вовсе потерял к Але интерес и пошел к тому, кто их окликнул.
Только в этот момент она тоже осмелилась пошевелиться и медленно повернула голову.
И с удивлением узнала того, кто шел к ним из темной узкой щели между домами. До сих пор она видела сына хозяина, ее почти насильника, но и отменного любовника, только в окружении его семьи. Здесь, среди других мужчин, было заметно, насколько он отличается от них. Он был выше, стройнее, черты лица тоньше и строже.
И еще он был моложе. Или они выглядели старше своих лет?
Голос у него был властный, интонации резкие, слов она не поняла: говорили по-испански. Вожак огрызнулся — и получил в ответ длинную тираду. Аля даже не догадывалась, какие могли приводиться аргументы. Она поняла только, что он как-то убедил их уйти. Ворча, огрызаясь, но разомкнуть круг, выпуская ее из, казалось, безнадежной ситуации, уйти и раствориться на темных улицах.
Она не успела облегченно выдохнуть, потому что в этот момент он сделал к ней шаг, грубо обхватил запястье и поволок за собой туда, откуда появился — в узкую щель между темными домами, куда не добивал свет фонарей с улицы.
Затащил на несколько метров вглубь, дернул к себе, развернул спиной и надавил на шею и поясницу, вынуждая прогнуться. Задрал платье, звякнула пряжка ремня, и он даже не стал снимать с нее трусики, просто отодвинул их в сторону и засадил ей с размаху, зашипев — она, понятное дело, была совсем сухая. Но то ли его запах всколыхнул воспоминания о позапрошлой ночи, то ли тело поспешило избежать травм, но дальше дело пошло легче.
Аля уперлась ладонями в шершавую стену, выгибаясь и раздвигая бедра — и не понимая, что происходит: то ли ее все-таки насилуют, то ли она сама благодарит спасителя, то ли отдается молодому любовнику, не получившему свое накануне.
