Столько, сколько удасться выцыганить у эсэсовцев, которые убивают и грабят местное население. Ну, подумаешь, в качестве подарка начальнику спалят ещё одно село, вместе с жителями. Зато потом, такие свинские окорочка и свежие яички, что пальчики оближешь!
Если я описал форму мужика, то наверно следует описать и его лицо. Про лицо можно сказать одно-морда или свинское рыло. Это свинское рыло живёт по простому куриному принципу: лезть под нижнего, давить ближнего и срать на нижнего.
В фильме "восемнадцаь мгновений" с этим рылом можно сравнить только Крюгера, когда он оправдывается в кабинете Кальтенбрунера. Крюгер понимает, что жидко обосрался. Ему от этого немного неловко, потому, что воздух испорчен. Но, что поделаешь, война есть война, были дни побед, будут дни поражений.
Про бабу можно сказать одно-тощая стерва. Как женщина, у которой трое взрослых детей умудряется выгляеть тощей, загадка века. Наверняка у бабы не всё в порядке с головой. Она помешана на экономии. Впрочем, для немок, подобное состояние ума, следует воспринимать как норму.
Экономия не распространяется на удовольствия, которые умудряется получать дама в виде угловатой змеи. Наверно немцам нравятся угловатые замеиные формы, поэтому-то бабу можно сравнить с немецким пикировщиком ю-87. Видимо из за похожести бабы на ю-87 у неё множество любовников. Есть и молодые, курсанты военных училищ; есть и постарше, преподаватели и чиновники канцелярий. Есть ещё постарше, разного рода начальники.
Немки, в окресностях поместья баронессы, её ненавидят. Но, воспринимают похождения баронессы, по их мужикам как суровую обязанность типа права первой брачной ночи. Правда, за первой следует вторая, а за второй бесконечность. Немки даже жалеют своих мужиков. Когда им приходится идти на случку с баронессой, горько плачут по пропащим мужикам.
Я думаю, что баронесса питается мужиками. Не в смысле жарит и съедает. Нет, всё наоборот. Это мужики жарят баронессу в такой степени, что разогревают своим теплом. У меня подозрение, что баронесса вообще ничего не ест, а только таким способом питается мужиками.
Открывается дверь. Два здоровенных эсэсовца в белых халатах и виноватыми мордами вносят мужика. Мужик в фоме капитана. Он поджал ноги и его скорее вносят, чем вводят.
Эсэсманы усаживаю мужика на стулью и поддеживают, чтобы не упал. Высокий чин, присутствующий в комнате нахмурил брови и эсэсманов, как ветром сдуло.
