«Благородный петух». — Зло думаю я и говорю:
— Сначала надо выбраться отсюда.
— Я не отпущу тебя ни в какие пещеры гномов! — Громко говорит Ли, всё время молчавшая до этого. — Я знаю тебя, и не отпущу!
И тут сверху раздаётся шум, явно кто-то разбирает завалы.
— Ну вот граф, похоже нас услышали, готовьтесь к бою. — Говорю я, перехватывая лук и накладывая стрелу на тетиву.
Наконец звук становится громче, и через щели на доске-закрывашке пробивается свет и какие-то звуки — крики, разговоры. Дверца резко открывается, и я поначалу не могу разобрать кто там стоит — сильно слепит свет из проёма, но граф успевает меня остановить криком:
— Леди, не стреляйте, это наши друзья!
Я присматриваюсь, и вижу обеспокоенное лицо Эли, улыбаюсь ей устало, а она кричит:
— Они тут, быстрее, лекаря и людей сюда, у нас мало времени!
«Как хорошо, когда у тебя есть настоящие друзья». — Думаю я, опять проваливаясь в беспамятство.
Открываю глаза от того, что солнечный свет бьёт прямо в лицо, поворачиваюсь на бок и понимаю — я в кровати, под одеялом. Осматриваюсь — моя комната, последняя которую я мог называть своей — в здании у замка.
«И сколько я тут провалялся?» — Думаю, потягиваясь.
Тело не болит, голова в норме, волосы немного обгорели — но ничего страшного, мне не жениться.
«Или правильно говорить — не замуж выходить?» — Слышу ехидный голос в голове.
— Пошёл ты, шутник. — Говорю вслух, настроение сразу портится.
На столе стоит огромный букет цветов, и кажется, я даже знаю кто его принёс — граф.
«Интересно, ему Эли и Ли специально ничего не сказали про отношение к сорванным цветам у эльфов?»
У стены на стуле сложен новый, судя по виду, комплект обмундирования, а сверху небольшой серебряный значок — два соединённых вместе «колышка» в виде наконечников стрел, знак командира стрелков в армии королевства.
«Значит теперь я официально командир стрелков, ну надо же». — Думаю я. — «Впрочем, ничего не изменилось».
Рядом с одеждой, у стены, стоят ножны с мечом и лук, а на столе лежит кинжал. Встаю с кровати — на мне новенькая и чистая белая ночная рубашка, почти до пяток, да и тело, судя по всему, чистое.
— Бля! — Ругаюсь я, и пытаюсь угадать кто же это меня мыл? Насколько помню я тогда весь был в саже, пепле, пыли и другой гадости.
В голову лезут мысли о похотливом графе, который аккуратно, мочалкой промывает каждый кусочек тела, насвистывая незатейливую мелодию.
— Сука! — Опять ругаюсь я.
«Что за бред в голову лезет, не дали бы ни Элисаль, ни Ли мыть меня кому то, кроме себя». — Успокаиваюсь я.
