Когда стало светать, и под серым небом начала явственно проступить линия горизонта, стало ясно, что ничего угрожающего не предвидится. Флотские, конечно, стояли по боевому расписанию, но кораблю уже ничего не грозило. Окончательно успокоившись, пехотинцы, проведшие бессонную ночь, начали укладываться, подложив под голову свои тощие вещмешки, и умиротворенно засыпали.
Вэнс собирался последовать примеру подчиненных, но потом о чем-то задумался, снял куртку и, достав нож, принялся аккуратно отпарывать с рукава полковую эмблему.
Капрал Фармер, спросонья смотревший на командира, недоуменно протер глаза и осторожно спросил:
--Тим, то есть, сержант, сэр. Ты случайно не спятил?
--Билл, а ты знаешь, откуда у нашего полка взялась эта эмблема с песьей головой?
--Конечно знаю, из Сибири. Когда там шла гражданская война, наш полк в ней участвовал, и большевики уважительно назвали наших солдат волкодавами.
--И ты в это веришь? - вздохнул Тим. - Мы вот на Кауаи япошек зауважали, как бесстрашных солдат, но почему-то прозвища им придумываем исключительно ехидные и уничижительные. К тому же, теперь только русские могут одолеть Гитлера, да и с япошками без них справиться будет трудновато. Так что эта, как выразился один мой знакомый поляк, "пся крев" больше не актуальна.
Билл почесал лоб и после недолгих раздумий последовал примеру друга, а выкинув эмблему, зычным голосом завел полковой марш про бесхвостых обезьян, попытавшись по традиции добавить к нему пару похабных куплетов на тему последней кампании. Но все были слишком измотаны, чтобы поддержать певца.
Зато Ральф, грустно смотревший на видневшийся вдали берег, и думавший о Порт Алене, в котором, наверно, догорали последние головешки, тихонько запел незамысловатую песенку собственного сочинения:
В год страшный сорок первый,
В ночь перед рождеством,
Нагрянули япошки,
Порт окружив кольцом
Спокойно спали дети,
Беды никто не ждал,
Молились, чтобы Киммель
Всех чарли разогнал.
Тим пересел поближе, и тоже начал подпевать волонтеру:
Санта Клаус не прорвался в Ален,
На рассвете джапы подошли.
Санта Клаус не принес подарков,
Джапы Ален снесли с лица земли.
В Перл-Харбор эсминец заходить не стал, ему было безопаснее в открытом море, чем в тесной гавани, которая может превратиться в ловушку в случае массированной воздушной атаки. К борту корабля пошли катера, вниз опять сбросили сети, и по ним пехотинцы, обессилившие после вынужденной голодовки, неуклюже спустились вниз.
