Теперь вокруг кораблей были лишь темные волны да снег, летящий с такого же темного неба да кружащийся в вальсе метели над морем. Повернув на юго-восток и увеличив ход до 15 узлов, маленький отряд растворился в темноте февральского вечера...
Ночь на 21 февраля.
Желтое море, Корейский залив.
50 миль от Порт-Артура.
Корабли шли вперед, пробиваясь в темноте сквозь пелену метели. Снежная завеса надежно скрыла их от глаз японских дозоров первого кольца блокады Артура. Вервольф периодически покидал ходовую рубку 'Баяна' и выходил на открытый мостик, ежась от неприятного, холодного ветра. Температура всё падала. Термометр показывал уже три градуса ниже нуля по Цельсию, но всё ещё потихоньку полз вниз. Снег и ветер, казалось, пытались найти малейшую лазейку в складках одежды, а стоило только повернуть лицо против ветра, как снег тут же пытался залепить глаза. Да уж! Сигнальщикам сейчас не позавидуешь - хоть они и сменялись каждые полчаса, приятного даже в такой короткой вахте было мало. В дополнение ко всему, началось обледенение - мокрый снег и брызги волн начали намерзать на холодном металле корабля. От внешнего рейда Артура до островов Эллиота по прямой - 70миль. Но они шли по длинной дуге - сначала на юго-восток, потом повернули строго на ост. Почти в середине пути им предстояло повернуть ещё раз - севернее. Таким образом, путь до места минной постановки удлинялся до ста десяти миль, но зато был наиболее безопасным с точки зрения возможности встречи с дозором японцев. По крайней мере, так считали и Вервольф, и Рейценштейн, и Вирен. Да и погода им благоволила. Глядя на смутно различимый во мгле ночной метели силуэт 'Дианы', идущей слева по борту, Сергей был уверен, что японцы, окажись они поблизости, ни за что их не разглядят. Хоть с расстояния в несколько кабельтовых... Ведь даже идущий в кильватере 'Баяна' на предельно малом расстоянии 'Амур' в снежной пелене казался каким-то призраком, потерявшим плотность и вес... Перейдя с левого крыла мостика на правое, он увидел такой же призрачный стремительный трехтрубный силуэт 'Новика', резавший форштевнем темные волны зимнего моря. В ночной мгле его корпус совершенно сливался с темными водами моря, и лишь белые полосы пены вдоль борта обозначали ту границу, где холодные морские волны переходили в такую же хладную сталь обшивки бортов...
За полчаса до полуночи отряд повернул в третий раз - на северо-восток, выйдя на тот курс, что должен будет привести их к цели. Температура уже упала до четырех градусов мороза и всё ещё опускалась. За прошедшее время корабли успели уже изрядно обледенеть. Метель не прекращалась, хотя периодически, на короткие промежутки времени, стала ослабевать. Корабли упорно двигались к невидимой цели, каждый час приближаясь к ней на пятнадцать миль. К двум часам ночи метель стала слабеть. Хлопья снега стали заметно более мелкими. К трём часам ночи, когда, согласно счислению, до места минной постановки оставался ещё час ходу, метель постепенно прекратилась. Столбик термометра застыл на отметке минус пять. Через полчаса в разрывах облаков показалось звездное небо, что позволило точнее установить своё местоположение и подкорректировать курс. Отряд уже шел между островами Блонд и островом Торнтон. Уже дважды радист 'Баяна' фиксировал работу беспроволочного телеграфа находившегося неподалеку то ли транспортного судна, то ли боевого корабля. Впрочем, национальная принадлежность этого ночного болтуна практически не вызывала сомнений - вряд ли это был кто-то кроме японцев на рейде Эллиотов...По крайней мере - это точно не китайские рыбачьи джонки, укрывшиеся от непогоды в бухте Торнтон.
