- За сим, Анатолия Михайловича и Александра Викторовича прошу сдать все дела по крепости Роману Исидоровичу, который с этого момента является комендантом крепости Порт-Артур, и командуущим Квантунским укреплённым районом - В голосе Ильи звучало победное торжество.
Ещё-бы! Побелевший от злости Стессель - явление похлеще взорванного броненосца японцев!
Фок сидел в полной растерянности. Герой последней русско-турецкой, он явно не рассчитывал, что его могут снять через голову Стесселя, с которым он приятельствовал. А уж снять 'Анатоле' - это дело совсем уж немыслимое. За ним же такие силы стоят в Петербурге!
Сбивчиво поблагодарив Модуса, Кондратенко наблюдал, как Белый тоже получает 'плюшки' от нового начальника.
- Василий Федорович, - Бумага о полномочиях вновь вернулась в руки Модуса и исчезла во внутреннем кармане кителя. - Не смею лишать вас поста начальника крепостной артиллерии. Лишь заверю вас, что флот в ближайшее время передаст в ваше распоряжение большое количество малокалиберных орудий и боеприпасов.
- Вы планируете разоружить корабли? - Вспыхнул наместник. - Но, это же измена, это... это - предательство!
- Измена и предательство - планировать выход в море и накануне войны оставить эскадру на внешнем рейде без противоминных сетей! - Огрызнулся Илья. - Предательство - держать флот в порту, не имеющем ремонтных мощностей! Не говоря про отсутствие второго комплекта снарядов, ровно как и необученность комендоров стрельбе на дальние дистанции, что активно применяет наш противник - вот это предательство! И вам придется ответить за повреждение двух лучших броненосцев флота перед государем! Ровно, как и вам, Анатолий Михайлович и Александр Викторович, за бездарное руководство крепостью и вверенными вам солдатами.
Наместник был красен как рак.
- Что Вы себе позволяете, господа! Вы обвиняете меня в измене?! Меня?! Вы хоть не забыли, кто сейчас перед Вами?! - с багровым лицом он поднялся из-за стола, нависая над Ильей. Очевидно, такими методами ему уже неоднократно доводилось внушать трепет и ужас своим подчиненным, да и остальным окружающим.
Вервольф молчал большую часть времени, наблюдая за реакцией собравшихся. Но после последней гневной тирады Алексеева неожиданно резко встал, да так, что опрокинулся стул, на котором он сидел. Звук удара дерева по паркету заставил Алексеева на миг замолчать, а следующий звук заставил его вздрогнуть - Вервольф, стоящий с другого конца стола тоже подался вперед и массивная деревянная кобура "маузера" тяжело ударила по столешнице.
