Говорят, что случайная встреча с бродячим волшебником положила начало настоящей страсти Эйзенхайма к магии. Однажды, возвращаясь из школы, мальчик увидел человека в чёрной одежде, сидящего под платаном. Человек подозвал его и медленным, даже ленивым движением достал у мальчика из уха монету, потом ещё одну, потом третью, одну за другой, целую пригоршню монет, которая вдруг превратилась в букет красных роз. Из этого букета человек вытащил белый бильярдный шар, который превратился в деревянную дудочку, а потом неожиданно исчез. Одна из версий этой истории добавляет, что после этого человек в чёрном тоже исчез вместе с платановым деревом. Легенды, как и магические трюки, возникают потому, что действительность не отвечает нашим мечтам, но в данном случае вполне разумно предположить, что будущий артист был глубоко впечатлён каким-то ранним опытом. Однажды Эдвард побывал в магической лавке, но тогда она не вызвала у него особого интереса; теперь он с энтузиазмом вернулся туда. Тёмными зимними утрами по дороге в школу он стягивал перчатки, прятал руки в карманы пальто и перебирал замёрзшими пальцами шарики и монетки. Он приводил в восторг младших сестрёнок, изображая с помощью теней на стене Румпельштильцхена и Рапунцель, американских бизонов и индейцев, и даже пражского голема.[1] Позднее местный фокусник по имени Игнаш Мольнар научил мальчика жонглировать, что было очень полезно для координации движений глаз и рук. Однажды, на спор, мальчик прошёл до Братиславского замка и обратно, удерживая яйцо на соломинке — ему тогда было тринадцать лет. Много позже, когда всё это было уже в далёком прошлом, Мастера можно было застать угрюмо сидящим в углу какой-нибудь венской гостиной, во время приёма, устроенного в его честь, — и вдруг он небрежно извлекал из воздуха пять бильярдных шаров и начинал изящно ими жонглировать, заставив хозяйку вздрогнуть от неожиданности.
Как разгадать тайну такой всепоглощающей страсти, раз и навсегда меняющей всю жизнь человека? Казалось, Абрамовитц не сразу смирился со своей судьбой. Его словно бы тревожило сознание своей исключительности, и он старался её не замечать. В двадцать четыре года он всё ещё был искусным краснодеревщиком, который в свободное время увлекался фокусами.
Как будто ничто не предвещало внезапного появления Эйзенхайма в одном из венских театров и начала его головокружительной зловещей карьеры. Блестящему дебютанту было двадцать восемь лет. На самом деле заметки того времени свидетельствуют, что краснодеревщик из Братиславы начал давать частные представления по меньшей мере за год до того, как приехал в австрийскую столицу. Хотя годы, предшествующие этим первым выступлениям, остаются загадкой, известно, что магическое искусство занимало всё больше места в ремесле Абрамовитца; он строил шкатулки с секретами и продавал их местным фокусникам. Таков был характер Эйзенхайма: он действовал медленно и осторожно, шаг за шагом, а потом, словно ощутив право на дерзость, совершал внезапный скачок.
