Так что обернулась против нас наша же автоматическая защита. Недаром дед Серёжа в своё время очень недолюбливал эти модели. И — что совсем уж смешно — отступить-то нам некуда! Чёрт понёс нас, дураков, на передовые позиции… кто же знал, что гамеши перекроют навесным огнём все траншеи, ведущие к основному рубежу Сэйвинга! Видать, долго готовились… в отличие от нас, торопыг… седых и плешивых радикулитников. Спасибо Пине-раковому. Сумел-таки активировать заградительный на дальних подступах. Молчал последние шесть часов — думали, что помер уже. Рак, он и есть рак. Ни своих, ни чужих не признаёт… а сгораешь от него мучительно и быстро. Пиня-раковый дня три стонал, а потом, видимо, отключился. Гордый был. Не хотел, чтобы мы слышали, как он отходит. Знал — кем же его теперь заменишь? Вот и гадали мрачно — как там он, бедняга, со смертью борется?.. да прикидывали, сдюжит ли до атаки? Гамешам тоже тянуть нельзя — поди, последние резервы притащились.
Сдюжил Пиня… спасибо тебе! Дождался-таки… и как он только из морфинного забытья своего, из болей предсмертных, вынырнуть умудрился? Старая закалка, старая…
Дед Серёжа внезапно вспомнил, как хоронили дочку Пини. Тогда ещё он крепкий был — орёл, а не Пиня. А дочь ссохлась совсем. Генетика… мать её за ногу. Напридумывали.
Перед смертью всё о сыночке плакала, звала, по линии связывалась. А что сыночек? «Мама, мама! У моего Потапыча лапа оторвалась, а няня говорит, что пришить не умеет! Мама, а ты когда придёшь? А папа придёт?» — и в рёв… матери душу травит… Дитё пятилетнее, что с него взять — безгрешная душа. Так Ленка до последнего на связи и тянула, не меняла аватару — пусть сыночек её молодой видит, красивой.
На глаза набежали слёзы. Тьфу ты… старик… совсем старик стал. Чуть что — из носа потекло и на глаза навернулось…
Не вспоминать!!!
Да только куда их денешь, воспоминания?
Машенька… смешная такая… в новом платье. За руку держится, за большой палец — не оторвать.
«Папа, а куда мы поехали?»
«В новый дом, Манечка, в новый дом…»
«А зачем? А там няни будут? А мультики? А в этом вертолёте туалет есть? Ой! Папа, ой! Полете-е-е-ли-и-и!»
И маленькие розовые ладошки радостно хлопают, радостно хлопают, радостно хлопают — ура! — как интересно!
И гамеши… гамешевская ракета… и только угли руками разгребаешь и, сам себя не слыша, кричишь-кричишь-кричишь… воешь… и хочется глаза себе выдавить — не должны они такое видеть, не должны…
И находишь.
И находишь.
