– А почему она это сделала?
– Это история Фионы, – отрезала Эви. Это была еще одна причина, по которой я знал, что могу доверить ей любую личную информацию.
Она вытерла глаза, затем с вымученной улыбкой прищурилась. – Не хотела портить наш киновечер своим эмоциональным взрывом.
– Сам напросился, – ответил я. – Ладно, как насчет чего-нибудь смешного вроде «Мальчишника в Вегасе»?[30]
– Почему знала, что тебе нравится этот фильм?
– Мы с Коннором испытали нечто очень похожее, когда несколько лет назад были в Лас-Вегасе.
Она оживилась. – Расскажи мне.
– Думаю, я пас. Не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное впечатление, – протянул я, подмигнув.
– Для этого уже слишком поздно, Ксавье.
Я понял, что все еще касаюсь ее плеча, и, убрав руку, снова повернулся к телевизору, чтобы найти фильм. Эви поджала под себя ноги и откинула голову на подголовник с непонятным выражением лица, которое трудно было прочитать, и я не стал заморачиваться
.
Мы были на середине фильма, когда голова Эви резко наклонилась вперед, а дыхание участилось. Я не стал ее будить, и когда она не проснулась до конца фильма, решил не беспокоить ее. Было уже за полночь, и нам предстояло рано вставать. Если Эви поедет домой, то вряд ли вообще сможет заснуть. Я осторожно встал, затем схватил сложенное одеяло со второго дивана, развернул его и накрыл им Эви. Положение, в котором она находилась, казалось немного неудобным, поэтому осторожно опустил ее на бок. Какое-то мгновение я смотрел на ее умиротворенное лицо, а затем мое внимание привлек экран ее мобильного телефона. Звук был выключен.
Фиона.
Я поднял трубку и прежде чем ответить на звонок пошел наверх, чтобы не разбудить Эви.
– Где ты находишься?
– Она со мной.
Пауза. – Ксавье? – спросила Фиона, явно застигнутая врасплох.
– Единственный и неповторимый.
Пауза.
– Уже поздно. Когда она вернется домой?
– Эви останется здесь на ночь.
– Я предупреждала тебя, чтобы ты держал свои руки подальше от нее! – пробормотала она. Я слышал глубокий голос Коннора на заднем плане, вероятно, пытающегося успокоить свою сумасшедшую подружку.
– Она заснула на диване. – Я слишком устал, чтобы раздражать Фиону полуправдой, просто чтобы услышать ее вспышку гнева.
– Никаких извращений с моей спящей сестрой.
Ярость прожгла меня насквозь. Никогда не прикасался к женщине, которая не осознавала своих действий и не была на сто процентов готова к этому. На заднем фоне Коннор снова щ чем-то говорил.
После нескольких минут молчания Фиона произнесла: – Прости. Это было за гранью дозволенного.
