Девушка рассказывала парню о своих мечтах с юности и о том, как бесполезно к ней сватались сыновья царских вельмож. Ни один жених не пришёлся ей по нраву, потому что она ждала только… Контратушку! Неожиданно в его памяти всплыло другое, странное воспоминание. Парень вздрогнул всем телом, ужасаясь ему. Это было не его воспоминание, а чьё-то чужое и пугающее. Хорошо, что Мирослава не ощутила его вздрагивания, а он молчал, не понимая, что происходит с памятью. Вот ему видится большой и странный город с огромными и высокими домами из белого камня и красного кирпича. Они настолько высокие, что солнечные лучи не проникают на широкие проспекты, кажущиеся из-за высоты домов узкими.
По этим затенённым улицам движется сплошной поток каких-то разноцветных и блистающих краской четырёхколёсных повозок…. Да это же автомобили! Да, конечно, они движутся по улицам этого страшного и пугающего города…. Какого? …Да что же я не узнаю свой родной город? Это же Москва! Да, но только в другом тысячелетии…. А вот он — я! Иду по аллее в обнимку с какой-то девушкой в брюках и сигаретой в руке…. Но здесь я совсем не похож на себя — сына атаманского. Но точно знаю, что это я! А кто девушка со мной? Ба-а-а! Это же Вероника, мы идём в институт, где оба учимся…. Кондратий тряхнул головой, чтобы прогнать это видение-воспоминание, и оно исчезло, но информация о нём сохранилось в памяти, как след ноги на сырой глине.
— …я буду любить тебя вечно, мой славный витязь, самый лихой казак, — шептала Мирослава, — ты мой навеки и я никому не отдам тебя!
Кондратий молчал и слова признания в любви этой нежной и ласковой русской княжны, как целебный бальзам стирали негатив от чужих, но в то же время своих воспоминаний о «другой» Москве и уверенности в том, что тот парень с девушкой в брюках — он! Кондратию не хотелось в ту жизнь, далёкую и непонятную и он снова вспомнил своё детство, когда отец учил его ловить рыбу. Вот он тянет сеть-невод вместе с братьями Харитоном и Савкой, а отец покрикивает на сыновей, чтобы рыба не уходила из сети: «подрезывай низ, растяпы, матрю вашу турецкую!». Снова вспомнилась Федоська, её поцелуи и даже ощущения боли от плети её отца-сотника. Но что же это такое? Почему он помнит и своё прошлое и того парня с девушкой в брюках?
— Милый Кондратушка, — нежно произнесла Мирослава, — чего молчишь, солнышко моё?
— Я тебя слушаю, миленькая Мирославушка, — отвечал Кондратий, — твои слова о любви, мне пронзили душу! Я трепещу от чувства к тебе, птичка моя, и наслаждаюсь теплом рученьки твоей…. Расскажи мне о Москве, в которой ты живёшь.
