— Хорошо! — наконец согласился Протасов, — многие русские врачи рисковали своим здоровьем, ради науки!
— В таком случае приступаем! — произнёс Куликов.
Он надел на голову Ильи Кузьмича сеточку, подобную косметической, какую надевают на ночь, чтобы не испортить причёску. Только на этой сеточке были закреплены датчики, похожие на миниатюрные микрофоны. Протасов сидел на своём месте за столом. Куликов, устроившись за соседним, открыл ноутбук, включил его и подсоединил к нему шнур от сеточки с датчиками.
— Я начинаю! — как-то неестественно и гулко произнёс Куликов после того, как в ноутбуке загрузилась программа.
Профессор начал щелкать клавиатурой своего ноутбука, видимо он набирал какие-то команды программе. Состояние Ильи Кузьмича оставалось некоторое время неизменным, но спустя минуту он почувствовал сильное головокружение, продлившееся около десяти секунд, лёгкое подташнивание и потемнение в глазах. Голос Куликова звучал откуда-то из темноты, и Протасов слышал его в сопровождении эха.
— Не переживайте, доктор, сейчас всё закончится! — слышалось в ушах Ильи Кузьмича, — открывайте глаза!
Протасов открыл глаза и с удивлением посмотрел на профессора. Куликова на месте не было, Илья Кузьмич окликнул его, испугавшись, но ответ профессора заставил повернуть голову в противоположную сторону, Куликов теперь сидел за левым от Протасова столом. Илья Кузьмич посмотрел на него и мысленно отметил для себя, что профессор не совсем похож на себя. Бросил взгляд на дверь и с удивлением обнаружил на ее месте окно, находившееся ранее в другой стороне.
— Встаньте со стула и пройдитесь, — прозвучал голос Куликова.
Илья Кузьмич поднялся и двинулся к окну, но координация движений настолько разрегулировалась, что его ноги стали заплетаться, а руки смешно взмахивали, будто он балансировал на канате, как циркач. Спустя миг, Протасов понял, что идёт не к окну, а к двери. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Илья Кузьмич всё же приблизился к окну. Пытался открыть фрамугу, но ничего не получалось. Координация движений в «искажённом пространстве» полностью разбалансировалась из-за смены «лево-право». Тогда Протасов дал отмашку Куликову и тот вновь начал щелкать клавиатурой. Возврат из деформированного программой пространства длился столько же, что и вхождение в него и вскоре, Протасов с облегчением вздохнул.
— Ну, как? — спросил Куликов.
— Честно сказать не очень, — полушутя отреагировал Протасов, — мой вестибулярный аппарат не воспринял изменение лево на право! Да и местами всё вокруг поменялось, Вы тоже выглядели не совсем так, как сейчас. В общем, вряд ли можно быстро привыкнуть к искажённому пространству.
