В реальности всё произошло даже более удачно, чем планировалось — турки быстро поняли, что угодили в западню и после первого же залпа казацких пушек, выбросили белые флаги. Командир-беи галер были ошеломлены, они никак не ожидали встретить здесь такое мощное казачье войско. По результатам допросов, проведённых атаманом впоследствии, выяснилось, что диздарзеферь крепости Азов решил провести разведку и выяснить, насколько крепко обосновались казаки на нижнем Дону. Беям, командовавшим галерами, было приказано открывать огонь по обнаруженным поселениям на берегах Дона, дабы прогнать казаков с насиженных мест. Они рассчитывали, что это будут немногочисленные станицы и юрты. То, что они встретили под Раздорами, ошеломило их и вызвало панику.
— Таперьща енти струги турецкаи справно служать нам! — в заключении с улыбкой сказал атаман, — вот тот, на коем плывём зараз, ет был главнай ихний корабель…, шесть каютов для знати, малёхай трюм, где мои казаки-матросы сплят…, прерывитая палуба….
— Прерывистая, бать, — поправил Кондратий, слушавший разговор князя с отцом, — верхняя носовая палуба, нижняя, где гребцы и верхняя кормовая. Её так назвали, потому что, начавшись на носу, палуба прерывается, заканчиваясь на корме….
— Ты погянь на ентого вумника, Ваша ситятельства, — разозлился атаман, — он ишшо батьку ущить удумал, выползынь змеинай! …Нет, Кондрашка, придется табя на Кругу выпороть плетьми…, штоба батьку сваму не восперещивал, да атмана пощитал!
— Зря сердишься на сына атаман! — возразил Новосильцев, — его благодарить всю жизнь нужно, за то, что спас нас всех, вовремя обнаружив кочевников….
— Ён должон енто делать без благодаренивания, — возразил атаман, — кажный казак енто должон делать!
— Но не каждый сможет, — аргументировал Новосельцев.
— Вота, мы ужо к Донцу подошедши, — перевёл атаман разговор в другое русло, — по праваму плещу от мяня, слиянивание двух рек.
Новосильцев с любопытством смотрел на весенние красоты донских берегов, а Черкашенин информировал его о местной географии. Правый берег Дона здесь вздыбливался возвышенностью на протяжении многих вёрст, а левый пологий, открывал, насколько видит глаз донскую пойму. В период весеннего половодья она, сплошная вода, представляет собой разлив, где нерестится рыба, а когда вода сходит, остаются мелкие многочисленные озерки и рыбу можно черпать из них, как уверял атаман, «голымя» руками.
Если скакать по правому берегу по ковыльной степи к Дону, то находясь в полуверсте от него, трудно догадаться, что скоро увидишь могучую реку с высоты птичьего полёта. Степь неожиданно оборвётся здесь перед всадником крутым и высоким спуском и вид поймы, простирающейся, до синей дымки горизонта, поразит его своей красотой и зеленью дикой природы. А внизу увидит путник синюю ленту Дона, которая завораживает каждого вышедшего к обрыву возвышенности и манит его искупаться в своих чистых водах. Лошадь, взмыленная от скорого бега по ковыльной степи, тоже увидит могучую реку и захочет искупаться в ней, а потому её радостное ржание отзовётся эхом в этой волшебной долине могучей реки.
