- Паша... - я решила прояснить ситуацию, хоть как-то обозначить свое мнение, но кто мне позволил?
Носорог наклонился, целуя в губы, затыкая таким образом меня надолго и одновременно двинул бедрами, легко проникая в меня.
И боже мой! Это было болезненно! Потому что организм мой вообще не перестроился под такое активное его использование, и давал понять, что на пределе. И это было остро! Потому что ожидание и внутренняя потребность, помноженная на память тела о многократном недавнем удовольствии, легко пробудились еще тогда, когда он только смотрел на меня. Активизировались, когда приказал подойти. И полностью поглотили остатки соображения, когда почувствовала тяжесть его на себе. И это было горячо! В первую очередь от того, что он сам был горячий, обжигающий. И губы его были горячими. И руки. И двигался он, целуя, исследуя мой рот, отпуская для того, чтоб тут же обжечь висок, скулу, шею, медленно, томительно и глубоко. Погружая меня в свое желание, в свою тяжесть, свою похоть. Заражая меня этим.
Неудивительно, что я забыла обо всем на свете, обняла его за мощную шею и ответила на ласки так, как ему хотелось. Как этой ночью отвечала.
Этот утренний секс, неспешный, неторопливый, без привычного носорожьего напора, но с типичной его тяжестью и неотвратимостью, был невозможно чувственным, поглощающим. Мне казалось, что я растворяюсь в нем, что это не он в моем теле сейчас двигается, а я в него проникаю, каждой клеточкой кожи. И это слияние было чем-то новым для меня. Новым, откровенным и... Пугающим. Потому что к этому можно было привыкнуть. Легко. Получить зависимость... А, может, уже? Не зря же я с ума схожу, едва он посмотрит? Едва дотронется? Противостоять не могу?
Может, уже подсадил меня на себя, как на наркотик? Эти выводы в моей голове бились лихорадочной пульсацией, когда мы уже после лежали, обнявшись, в постели. Абсолютно довольный Паша, даже мысли, кажется, не допускающий, чтоб меня отпустить. И абсолютно испуганная и обескураженная я. Испуганная своей реакцией на него, которую уже не спишешь на стресс, долг и на прочие смешные вещи из тех, что раньше спасали мое самолюбие и гордость.
И именно эти мысли заставили меня двигаться. Спасаться.
- Паша... Мне на работу... - я опять попыталась выбраться из его рук, но добилась только того, что меня сжали и сильнее навалились, обескураживая и выбивая дух приятной тяжестью.
- Какая, нахер, работа... - все же раздался через какое-то время ленивый бубнеж сзади, по шее скользнули горячие губы, опять вызывая дрожь и мурашки по всему телу, - лежи давай... Или сгоняй за соком каким-нибудь, если не лежится... Поищи там в холодильнике. А мне минералки. С газом.
