А глаза уже привыкли к мечущемуся свету факела, который кто-то невидимый несёт за моей спиной, громко цокая по деревянным плахам пола сапожными подковками. Иногда краем глаза замечаю запястье над красным краем рукава, но мой 'теловладелец' даже и не пытается обернуться и поглядеть, кто там ему прислуживает. Видать, привык к такому. Ну, судя по костюму, тело моё принадлежит человеку не бедному, так что ничего удивительного: 'господа' только тогда господа, когда у них имеются слуги. А без того, пусть хоть у тебя десяток предков-панов в роду насчитывается, но если всего имущества - штаны да шашка, то ты не 'господин', а гольтепа бесполезная. Самый бедный мужик себя своим трудом прокормить может, ещё без учёта того, что с него шкуру дерут, а такой вот 'пан' голоштанный - от него какая польза? Только небо коптит.
Из-за поворота навстречу вышла живописная троица в таких же сказочных костюмах: впереди шествовал самый натуральный боярин в тяжёлой, крытой зелёным сукном, шубе, с высоким расшитым золотом воротом размером со спинку детского стульчика и такими же золотыми оплечьями, сверкающих в факельном свете не хуже маршальских погон. Рука, обтянутая красным рукавом, просунутая в длинную прорезь рукава этой шубы, крепко стискивала посох с его рост (если, конечно, не считать высокой бобровой шапки сантиметров тридцати пяти высотой). Благообразное лицо с хитрыми карими глазами было окаймлено густой, но аккуратно подстриженной бородой и столь же густыми усами под прямым породистым носом.
Чуть позади боярина шли двое бородатых мужиков, каждый в толстом стёганом доспехе с нашитыми на груди металлическими пластинами - по-моему, такой называется тегиляем. Один держал над плечом начальства горящий факел с железной 'корзинкой' на рабочей части, второй, повыше, тащил на плече совершенно музейного вида карамультук в паре с металлической сошкой-рогулькой. Наискосок груди, как пулемётная лента у матроса из революционных времен, у дядьки висела перевязь с полудюжиной длинных деревянных подвесок.
Похоже, троица не ожидала встретить меня с сопровождающим: глаза боярина забегали, он дёрнулся, как бы собираясь развернуться и удрать. Но тут же низко склонился, в поясном поклоне. Тут же, содрав с голов шапки, переломились в поясницах и его слуги.
- Здрав будь, Государь! - Выпрямившийся представитель феодальной верхушки стоял, смиренно опустив взор, но костяшки пальцев, вцепившиеся в посох, заметно посветлели, как будто он непроизвольно норовил сжать кулак. Странно...
