Солнце садилось, отражаясь в бликах золотых куполов собора. По небу плыли кучевые облака, подгоняемые порывами ветра.
Ярослав стал разглядывать очередь, которая, казалось, застыла на месте. Здесь можно было встретить самых разных людей — благочестивых бабушек в платочках и бородатых сурового вида ребят с иконами, офисных клерков в костюмах и молодежь в рваных джинсах. Его внимание привлекла группа паломников, неторопливо продвигающаяся вдоль основного потока.
Процессию возглавлял высокий монах в черной сутане, и наброшенном на голову капюшоне. Рядом с ним шло двое священников, принадлежавших, судя по гладковыбритым щекам и необычному покрою облачений, к какой-то западной конфессии. А следом за ними, сияя улыбками, следовали двое одинаково одетых парней в белых рубашках и галстуках, с пачками ярких буклетов в руках, которые они раздавали окружающим.
Те самые? Ярослав не был в этом уверен, но сердце начало биться чаще. Хотя, если вдуматься, ничего необычного в их присутствии здесь не было. Даже наоборот — церковное событие объясняло в некоторой мере их частые встречи в течение сегодняшнего дня. Скорее всего, это были разные люди, попадавшиеся ему в разных местах, только и всего.
Процессия поравнялась с ним, и монах, повернув голову, на секунду встретился с ним взглядом. У него было худое бледное лицо с высоким лбом и глубоко посаженными глазами. Ярославу показалось, что по тонким губам скользнула улыбка.
— Возьмите, это для вас! — один из белорубашечных близнецов возник прямо перед ним, протягивая брошюру.
На обложке было изображено что-то вроде солнца со змеящимися лучами, скрещенными мечами в центре солнечного диска и латинскими буквами.
Чуть ниже шла надпись по-латыни: «Ad majorem Dei gloriam».
Ярослав машинально протянул руку, но в этот момент пущенный чьей-то рукой ком снега пролетел мимо него, ударился в грудь стоявшего перед ним парня и тот, вздрогнув, выронил буклет.
— Еретики! Обманщики! — раздался крик за его спиной.
В нескольких шагах от них топтался типичный бродяга-бомж, с всклокоченной бородой, драной куртке и, выглядевшей совершенно неуместной, ярко-розовой вязаной шапке с помпоном.
— Схизматики! — заорал он снова, зачерпывая из талого почерневшего сугроба горсть снега, перемешанного с землей. — Убирайтесь, прочь отсюда, псы лукавые!
В отступившего от неожиданности «близнеца» полетел следующий снежок.
Народ в очереди загалдел, оживившись при виде неожиданного развлечения.
