— Что? Что значит — Сильвестров не вышел? Опять?! Он же в графике стоит… Нет! Найдите кого-нибудь на замену… Да кого хотите, я не могу реанимационную бригаду в ночь в неполном составе выпускать на линию!
Он кинул взгляд на Ярослава, замешкавшегося у двери. — Вон, Логинова посадите, все равно без дела мается! Ничего, Салимов один отработает, справится. Всё!
Сарычев бросил трубку и уставился на Ярослава. — Вот что, будешь сегодня в ночь работать на БИТах, с Коганом. Сильвестров опять не вышел. Уволю разгильдяя, к чертовой матери… Может, научишься, как работать нужно, хотя это вряд ли. Что застыл? Давай, у них вызов уже!
Ярослав торопливо кивнул и выскочил из кабинета. Сердце его радостно забилось. Ну, хоть в чем-то сегодня повезло!
— Да не бери в голову, вся эта история выеденного яйца не стоит, — уверенно заявил Коган, прихлебывая чай из своей исполинской кружки.
Они медленно продвигались по запруженной машинами полосе Ленинского проспекта. Евстафьев, или попросту — Михалыч, постоянный водитель реанимационной бригады, поторапливал в микрофон недостаточно проворных владельцев авто, вовремя не освобождавших левый ряд.
— Сколько уж этих заявлений было на моей памяти, — продолжал Коган, — и в чем только не обвиняли! Часы, кольца, деньги… И всегда врачи скорой виноваты. Не сотрудники, а друзья Оушена, прямо-таки.
— Так запрос же официальный, — возразил Ярослав.
Коган пренебрежительно отмахнулся. — Формальность! Кто там, думаешь, в полиции будет всерьез заниматься заявлением полоумной старухи? Ну а Федорович, конечно, реагирует — работа у него такая. Ничего, пошумит для острастки и успокоится. Главное, что пациентка жива-здорова, а остальное — тебя не касается. Если каждой бабушке в маразме, как он говорит, психиатров вызывать, то работать некому будет — все будут на вызовах сидеть и психбригады ждать, которых, кстати, на город не так много.
Ярослав благодарно улыбнулся. Все-таки, здорово, что его посадили именно на БИТ бригаду, и именно к Когану. С ним — как за каменной стеной: всегда уверенный, спокойный, грамотный. К своим пятидесяти пяти годам Давид Аркадьевич имел тридцатипятилетний стаж в медицине, включавший, помимо опыта на скорой, работу в стационаре, где он заведовал отделением нейрореанимации, частной клинике, где консультировал как кардиолог, и даже в каком-то военном госпитале, где дослужился до капитана.
Ярослав задумчиво перевел взгляд на Ирину, сидевшую в кресле напротив него, поглощенную событиями ленты соцсетей в своем телефоне. В неярком освещении салона ее профиль напоминал изваяние какой-то греческой богини. Прядь темных волос упала ей на лицо, словно подчеркивая белизну кожи, точеную шею и плавные, безупречные черты лица. Он невольно залюбовался ей, и, вспомнив об Алёне, вздохнул.
