— Подвернул? Покажи ногу! — Ярослав наклонился над ним, но тот оттолкнул его.
— Идти можешь? — Ярослав протянул ему руку.
Тот вцепился в неё, попытался подняться и скривился.
— Чорт!
Он уставился на Ярослава с такой ненавистью, что тот невольно попятился.
— Добегались! — зло выдохнул Беззубцев. — Из-за тебя, шантрапы, ногу повредил!
— Прости, — пробормотал Ярослав.
— Вот что, — Беззубцев прислонился к стене, — не знаю, черт тебя послал мне, или ангел, но такова, видать, воля Божия…
Он запустил руку за пазуху и снял с шеи уже знакомый Ярославу крест.
— Вот, — протянул он его, — возьми и схорони у себя, слышишь? Коли не солгал ты мне, и верой и правдою государю нашему истинному Димитрию служишь — доставь его в Путивль, да передай ему лично. Скажи, мол, Юшка Беззубцев для тебя, государь, свою службу исполнил! Запомнишь?
Ярослав кивнул, оторопело глядя на раскачивающийся перед ним на кожаном шнурке крест.
— Так бери же! Они сейчас здесь будут, я их задержу малость. А ты следуй посолонь, а как начнешь вверх подниматься, никуда не сворачивай. Выйдешь в ров старый, оттуда через посад на Серпуховской тракт выйдешь. Исполнишь, что велено — государь тебя наградит и чином пожалует. Обманешь — навек проклятие моё с тобой будет, с того света за тобой приду! Понял?
Ярослав нетвердой рукой принял протянутый ему крест.
Крики стрельцов раздавались уже совсем рядом.
— Беги теперь! Беги же! — прикрикнул Беззубцев.
И Ярослав побежал.
Симеон Годунов истово перекрестился на образа, степенно поклонился Ирине и подошел к постели царя.
— Как он?
— Пока трудно что-то сказать, — ответил Коган. — Состояние по-прежнему тяжелое, но стабильное.
Симеон потряс головой. — Что ты мне по-басурманьи толкуешь! — раздраженно буркнул он. — Ты мне русским языком молви — жить царь будет?
— Мы делаем для этого все возможное, — уклончиво ответил Коган.
— Добро, — Симеон покосился на капельницу, проследил взглядом направление выглядывающего из-под одеяла уретрального катетера и нахмурился.
— Есть у меня разговор к тебе, лекарь.
Коган устало кивнул.
Симеон опустился в кресло и вздохнул.
— Тот блаженный ваш, которого Муха без моего ведома и согласия из темницы выпустил, сказывал, что явились вы из тех времен, которых якобы еще черед не пришел, — проговорил он.
— Блаженный же, — пожал плечами Коган.
— Ну да, ну да, — покивал Симеон. — Токмо кое-кто к словам его прислушался зело.
Он окинул их цепким взглядом.
— И то мню, что напрасно в свое время сам сего не сделал, — заключил он.
