— По какому праву, Симеон, — процедил он, — ты врываешься в мои палаты, да еще смеешь глумиться?
— Я тебе скажу, по какому праву! — прохрипел Годунов. — Многое имею сказать тебе, но не сейчас! Позже, у меня потолкуем, за дела твои…
— Я — царский воевода и боярин из рода Рюриковичей! — высокомерно бросил Шуйский. — Борис тебе не простит самоуправства!
— Борис отравлен! — перебил его Годунов. — И тебе это лучше меня ведомо!
— Что ты несешь! — Шуйский вздрогнул. — Какая муха тебя укусила?!
— Муха! — прорычал Годунов. — Твой прихвостень! Думаешь, то мне неведомо было, что ты своего доносчика мне подослал? Где пленник, которого Ярославом кличут?!
Ярослав обмер. Значит, Годунов нагрянул к Шуйскому вовсе не по следу гостей, а из-за него!
Его прошиб пот. Мысли стремительно завертелись. Значит, они знают, что он здесь, начнут искать… Долго ли времени у них уйдет, чтобы обнаружить этот тайник? Это при условии, что Шуйский не захочет его выдавать…
Он вскочил на ноги и бросился к двери. Будь что будет, но отправляться снова в застенок он не собирается! Тем более, сейчас, когда появилась хоть какая-то зацепка с крестом и Беззубцевым!
Он толкнул дверь. Заперто снаружи, но, похоже, на простую задвижку. Дверь не очень толстая, очевидно, комнатка изначально не предназначалась для тюрьмы.
Он примерился и двинул что есть силы ногой по замку. Дверь затрещала, но выдержала. Ярослав ударил ногой еще раз, и еще. С каждым разом дерево поддавалось все больше.
Следующий пинок сорвал задвижку, и дверь с треском распахнулась.
Он оказался в спальне, единственный выход из которой находился на другой стороне комнаты.
Снизу послышались возбужденные голоса, загремели шаги кованых сапог по лестнице.
В отчаянии оглядевшись, Ярослав бросился к окну, затянутому полупрозрачной слюдой в решетчатой раме. Рядом, на деревянной подставке висел металлический пластинчатый панцирь, шлем, пояс с ножнами и тяжелый шестопер с украшенной камнями рукоятью. Схватив его, Ярослав выбил в два удара стекло вместе с рамой, перемахнул через подоконник и прыгнул в темноту.
Капли раствора глюкозы мерно падали из флакона в систему прозрачных трубок.
Два пакета уже опустели, оставался еще один.
Коган снова проверил пульс у лежащего на постели царя. По-прежнему ровный.
— Он сможет восстановиться? — спросила Ирина.
Коган пожал плечами. — Трудно сказать. Я никогда не лечил до этого инсульты в условиях семнадцатого века. Судя по всему, там приличный геморраж в голове — если честно, я до сих пор не понимаю, как нам удалось его завести.
