Между тем приближалось время отправления в путь. Я уже довольно сносно передвигался по поместью при помощи ходуль - прообраза костылей. Садиться в седло мне пока запрещали гелюнги. Их терапия с втыканием множества иголок в тело оказалась на удивление рабочей. Мышцы на руках и ногах и правда быстрее разрабатывались, даже и не знаю, что бы я без них делал. Малышей было решено брать с собой. Не доверял я посторонним заботу о них, слишком уж укоренилась в голове мысль о чудовищно большой детской смертности у кочевых народов. Лучше уж пусть будут при мне. Специально для них в моей карете сделали нечто вроде яслей, так же сплошь заваленных одеялами и подушками от тряски по дороге. Мне же осталась только половина пространства, где можно было только сидеть, но с комфортом. Помимо моего десятка сопровождения, десятка личной охраны и вернувшегося тайши Тагира, к нам присоединился премьер - майор Семёнов с двумя молодыми офицерами. Остальные русские должны были отправиться вместе с моим войском в Ханство, где поступить под начальство другого чиновного лица. Итого, наш отряд составлял два с половиной десятка человек.
Путь лежал неблизкий, а потому, ставка главнокомандующего обеспечила нас всевозможными подорожными, паспортами для пересечения границ, и даже спецпропусками с гербовыми печатями Императорской Канцелярии. Итак, Восточная Пруссия, господа! Начиная от самой западной границы и вглубь территории располагались русские войска. На дорогах стоят многочисленные пикеты вспомогательной малоросской ландмилиции, и мышь не проскочит. В деревнях никого, как повымерли. Одни лишь солдаты, да ополченцы. Тут нас хоть и останавливали, однако, проверив документы, пропускали дальше. Восточная часть Восточной Пруссии была полной противоположностью западной. Здесь царили хаос и мародерство. Оставшись без должного надзора и столкнувшись с наплывом беженцев из западной части губернии, народ почувствовал полную вседозволенность. Надо сказать, что эта новая российская губерния не отличалась однородностью. Здесь жили истинные пруссаки, немцы, поляки и литовцы. И конечно же, все ревностно следили друг за другом, чтобы все было как у всех, по справедливости. Наплыв беженцев же только усугубил обстановку в восточных районах, где и так ощущался голод и недостаток власти. И понеслось... Пришлые, пруссаки и немцы резались на смерть за крохи оставшейся пищи с местными, этническими поляками и литовцами, коренными жителями. Местная аристократия практически не вмешивалась, поскольку не было понятно чьей вообще окажется Восточная Пруссия в скором будущем. Все уже знали о перемирии между Россией и Пруссией.
