Тот разговор с Тагиром Кондуковым стал для меня отправной точкой. Он принял меня как Хана, достойного его поддержки, а я заимел первого реального помощника в этом мире. Да не просто помощника, а человека, за которым стоит большой и сильный клан. Весь секрет его помощи мне оказался до боли прост: кланы Кондуковых и Дондуковых уже давно держались единым фронтом против остальных. Дондуковы - это ханский клан торгоутовского племени, его поддерживают тайши Кондуковы и еще несколько больших и чуть меньше кланов другого, дербетовского племени. За это Хан им отдает под кочевья лучшие пастбища, по сравнению с остальными владетелями. Третьим ключевым племенем-кланом Ханства являются хошеуты, во главе со своим тайшой Замьяном. Самыми многочисленными были конечно же ханские кланы торгоутов, довольно лояльные к моей семье. Далее идут кланы хошеутов, держащихся отстраненно и частенько конфликтующих с центральной ханской властью. Дербетовские кланы, дружественные мне третьи по силе в Ханстве, но отнюдь не последние. Есть и другие, примкнувшие или завоеванные рода караногайских владетелей, перебежчики-казаки, полоняники, обладающие полезными знаниями и некоторые другие.
Между тем, шло время. Наступил декабрь месяц. В Европе выпал снег, и похолодало. Войсковые операции практически прекратились, русские войска оттягивались назад в Восточную Пруссию на зимние квартиры. Стараниями провиантской службы и других хозяйственных частей там были созданы условия для полноценного отдыха многотысячной армии. Мне самому довелось увидеть длинные ряды солдатских палаток - лагерь пехотного, или, как здесь их называют, мушкетерского полка. Его разбили прямо посреди соснового бора. Посмотреть более детально у меня не получилось, отряд спешил как можно быстрее успеть занять выгодное место для зимовки. Им должна была стать небольшая польская деревушка вместе с поместьем какого-то пана, дружелюбно настроенного к Российской Империи. Название ее я даже не хотел запоминать, мне было важно поскорее возобновить свои тренировки с телом. Оно все никак не хотело подчиняться.
Проезжая через очередную разоренную деревню, меня привлек нетипичный для такого места звук. Это был плач, и похоже, что плакал ребенок. Казалось, моих воинов нисколько не трогал и даже не волновал плач, они и не такое слышали на поле боя. Передовые проехали, не моргнув и глазом. Я же не смог.
- Стооой! Проверьте, кто там и что там! - двое из охраны срываются с седел, и осторожно проникают в незапертую дверь обычной крестьянской халупы.
