— Да как не нужно! С ума сошла! Я видела следы на твоей коже! Это Эрих Нойман, я знаю, что это он! Он должен ответить!
София шарила по кухонным полкам в поисках аптечки. Успокоительное, бинты, да хоть перекись! Что угодно! София понимала, что паникует.
— Он не… он вас убьет, если вы ему помешаете её искать…
София резко обернулась.
— Что?!
Вика спала. Её туловище лежало на диване, а ноги девушка свесила вниз.
Она спала. И не поймешь теперь, действительно ли Вика сказала те слова, или же у нее, Софии, развивается какой-то новый, неизученный вид паранойи.
•• • ••
Комнату наполняла вязкая густая тишина. За окном трепыхалась на тоненьких ветках полусухая листва. Осень в старой части Троещины, в заднице Киева — поистине жуткое зрелище.
София подошла к девушке. Наклонилась, пощупала пульс, а затем присмотрелась к ее коже.
Помимо укусов, которые действительно могли быть оставлены мужчиной в порыве страсти, кожа девушки шелушилась, кое-где были видны настоящие струпья. Никогда Софии не доводилось видеть такой комбинации ран и повреждений. Главное — она не знала, что могло послужить им причиной.
Вдруг вспомнилось, что когда-то в учебнике по истории София видела раны человека, зараженного чумой. Подобные раны, хоть и в более легкой форме, она в тот момент наблюдала и на Кате.
— Да что же с тобой случилось…
София не сомневалась, что к Вике тоже наведывался Эрих Нойман. Она не сомневалась, что Вика с ним переспала. Как ни странно, запах этого мужчины до сих пор ощущался в маленькой неуютной квартире Вики.
София была уверена: что бы ни случилось с девушками, виновником их бед был именно этот мужчина.
— Кто же ты такой, Нойман…
София вызвала для Вики скорую, дождалась ее приезда, и лишь тогда покинула изнеможенную девушку.
Дома, в тишине и уюте родных стен, она совершила три звонка, каждый из которых был нацелен на одну и ту же цель: немец должен убраться из страны.
Она знала, кому звонить, и не сомневалась, что эти звонки создадут иностранцу немало проблем. Она боялась даже предположить, что эти люди попросят в ответ на услугу, но пусть лучше они, чем этот… этот…
«Убирайся, просто убирайся прочь», думала София, сидя на диване и поглаживая кота, который будто чувствовал настроение хозяйки, а потому покорно терпел ее чересчур резкие нежности.
Женщина и сама не заметила, как начала раскачиваться из стороны в сторону. Она то зажимала в руках свое любимое украшение, то опять начинала гладить кота, то ходила по квартире или глядела в окно. Ей было страшно, и она не знала, куда деться от собственного страха, ненависти и отвращения к этому мужчине.
