«Скажи, Кай, — меня начало затягивать в болезненную дремоту, но любопытство пересилило, — Дженна из знатной семьи? Тот мужчина, который ее… меня обнимал, он кто?»
«Ее отец. Твой. Его зовут Медор Саанти. Он правая рука аарцоха Хеллая. Главный советник. Нечто вроде вашего премьер-министра. Так что по рангу ты самая знатная женщина Марны, поскольку правитель вдовец, а его сын еще мальчик».
«А моя мать?»
«Умерла при родах. Здесь это не редкость. Насчет уровня медицины ты не ошиблась».
«И что? Если я самая знатная особа этой страны, то как же меня чуть не утопили из-за подозрения в колдовстве?» — удивилась я.
«Пока не могу сказать точно, Дженна, но думаю, что знатность и богатство в этом случае роли не играют. Тот мужчина в красном, который вытряхивал из тебя воду, — главный инквизитор. Здесь это, конечно, называется иначе, но суть та же. Думаю, он приговорил бы к испытанию водой любую женщину, даже если б она была женой или дочерью Хеллая».
За эти безмолвным диалогом я и не заметила, как телега подъехала к широкому рву, заполненному водой. Он кольцом обтекал остров, на котором стоял похожий на кружево белый замок с множеством затейливых башен и башенок. Через ров был перекинут мост с подъемной средней частью. Ворота дополнительно защищала решетка — она со скрежетом поползла вверх, когда мы оказались рядом.
Еще несколько минут, и телега остановилась, заехав в тесный внутренний дворик, вымощенный каменными плитами. Меня снова перегрузили на носилки. Высокое крыльцо, длинные коридоры и лестницы — путь показался бесконечным. Скрипнула, открываясь, дверь.
— Дженна! — полная румяная женщина в черном платье с отложным белым воротником всплеснула руками и бросилась ко мне, но остановилась на полпути.
[1] Ордалии, или Божий суд, — в средние века способ выявления виновности, испытание огнем, раскаленным железом или водой. Применялся, когда обычные судебные средства не давали нужных результатов.
6.
Подгоняемые энергичными командами и не менее энергичными жестами, парни-носильщики перетащили меня на зеленый бархатный диван и вышли. Совсем молоденькая девушка, скорее, еще девочка, в таком же черном платье с белым воротником, принялась раздевать меня, мягко заставляя то повернуться, то приподняться. В отличие от старшей, не прекращавшей говорить ни на секунду, девочка молчала. Она быстро избавила меня от мокрого платья, чулок и нижнего белья: узкой полотняной юбки, короткой рубашки и подобия трусов из полосы ткани, пропущенной между ногами и обмотанной вокруг талии.
