Писать пером оказалось на удивление легко и удобно. Видимо, не обошлось без магии. Иначе чем объяснить, что одного макания в чернильницу хватало на пару строк, а сами чернила высыхали практически мгновенно.
Стоило мне поставить подпись, как заявление тут же исчезло у меня со стола, зато на столе куратора образовалась небольшая стопочка бумаги.
Ленивыми движениями и с легкой ироничной улыбкой куратор медленно перебирал наши заявления, пока не остановился на последнем.
— Ну что ж, — сказал он, и все заявления, кроме того, которое он держал в руке, тут же вспыхнули огнем и осыпались пеплом. — Поздравляю, студентка Елизаветандреевна, ваше заявление принято, и вы назначаетесь старостой.
Что?! Это как? Я же специально писала как терапевт с многолетним стажем, еще и ошибки в каждом слове старалась делать.
— Прошу прощения, — подняла я руку, и куратор великодушно мне кивнул, — магистр Далорос, вы уверены, что не ошиблись?
— Студентка Елизаветандреевна, я похож на человека, который ошибается?
— Эм-м, — проблеяла я, действительно ощущая себя студенткой-первогодкой, — нет.
— Тогда в чем дело?
Я бы тебе сказала в чем. Испокон веков старостами выбирали либо самых активных, либо (определить-то, кто из абитуриентов активный, не видя их, не так просто) тех, у кого хороший почерк. Потому как именно старосте вести журнал посещаемости и кучу бумаг к нему. А возиться с неразборчивым почерком никому не хочется. Так где же я просчиталась?
— Зачем вам староста с ужасным почерком? — не удержала я язык за зубами.
— Еще одно предупреждение за несанкционированный вопрос, — довольно улыбнулся куратор, глядя мне прямо в глаза. — Я спросил, в чем дело, а вы в ответ задали мне вопрос.
Р-р-р-р-р-р!
— Я не ожидала, что старостой может стать студент, который уже успел провиниться, — натянула я улыбку, показывая, что демонстративно отвечаю на вопрос преподавателя, и тут же снова подняла руку.
— Еще один вопрос? — удивился магистр. — Хорошо, задавайте.
— Старосте положен заместитель?
— Да, — задумчиво кивнул куратор. — Так и быть, можете выбрать сами.
Я обвела группу взглядом и остановилась на Эйсме. Орчанка вытаращила на меня глаза и испуганно замотала головой.
— Да не тебя, — шикнула я на Эйсму, стараясь, чтобы меня не услышали другие. — Как зовут ту выскочку с первой парты?
— Кажется, Лива, — растерянно зашептала Эйсма.
— Лейва, — зашептал с другой стороны Кларвин.
— Лейва! — громко сказала я, а беспокойная девица за первой партой нервно дернулась.
