Я взвился и наехал на Алабаму, подсознательно понимая, что белых тут большинство и впрягётся кто-нибудь обязательно. А нет - так я и сам готов сдохнуть в бою.
Впрягся Брайан Фучик. Он убирался в душевых, был приближен к ментам и мог шепнуть Неффу, что Алабама только косит под первохода, и место его точно не в Кэндиленде. Алабама моментально отстал, но затаил злобу.
Фучик терпеть не мог Алабаму, за то что тот сморкается в раковину и никогда не смывает ни своей слизи ни толстых афро-волосков. Когда я от безделья стал создавать на кухне барака маленькую библиотечку, Алабама снова пытался наехать за то что я забрал у него Николаса Спаркса. Меня раздражала собственническая манера американцев не оставлять книги в парке на скамейке после прочтения, а сдавать их в наём в обмен на кофе. Когда кто-то освобождался, я национализировал книги и маркировал их «Бесплатная библиотека графства Оранж. Вернуть Рику Моранису»
Алабама фальцетил что это его книга, а я к тому времени уже окончательно оборзевший, сказал что ни разу не видел чтобы он читал что нибудь кроме обертки от чипсов. Спаркс пишет для баб и рейнбоу.
Уходил злобный поляк Сковронский, он оставил россыпь пустых бутылок от шампуня в коробке под шконкой. Эти коробки заменяли нам тумбочки. Бутылки были мои по наследству, я решил, что все аккуратно переберу, как только выключат в бараке свет. Стыдно было копаться при свидетелях. Это была ошибка свежепойманного. В тюрьме надо налетать на такие вещи сразу — как стервятник.
Алабама приперся нагло и сразу. Не успела еще шконка под Сковронским остыть. Негр забрал всю коробку поляка, оставив мне только бутылку от травяного шампуня которую не возможно было отмыть от запаха полыни по причине дешевой пористой пластмассы. Так что я не скоро дослужился до собственного элегантного аксессуара.
Когда вычислили, что Алабама косит под первохода и его с криками нагнали в красный сектор третьего уровня, он пожертвовал книг, наверное, восемь для моего проекта и протиралку для очков лично для меня. Мне, кстати, именно ее очень не хватало. В тюрьме учишься понимать, что важно, что нет. Сумка Луи Витон не важно, а протиралка для очков — еще как.
Удивительное дело, но я снова испытал что-то похожее на горечь расставания.Неделями ни выходя из общей комнаты мы спали, жрали, резались в карты, клянчили друг у друга кофе и ибупрофен.Условия сливали нас в один организм. Поэтому большинству было печально, когда кого-то угоняли. Будто лапку у многоножки отчикали.
