К шести утра — когда поезд метро подходит к подъёму и автодверь отъёзжает в сторону — у меня почти готова следующая глава рукописного черновика «Книги Корешей». Больше нигде у меня не было такой производительности, как в одиночке Шардонской каталажки. Ни интернета, ни социальных сетей, ни новостей, ни забот о хлебе насущном.
Возможность встретить знакомцев с Мэйфлауэра была только во время походов в клуб страдающих раком яичек и на сессии гаражного правосудия.
Позавтракал с аппетитом и двинул на очередной суд с сержантом Баталия. Добрым и лысым. Он всегда стоял за спиной во время скорых судилищ — охранял от посягательств маленький монитор и вебкамеру размером с кабачок. От этого сержант невольно знал мою историю — работу с ВВС США в Афгане, семью, детей и, хотя ему это не было положено — явно сочувствовал. Как и всякий зык, антенны которого постоянно прощупывают окружающих охранников на предмет
отношения и симпатии, я не мог не воспользоваться добрым расположением сержанта.
По дороге в гараж мы остановились у Джей 100 —официального названия иммиграционного барака «Мейфлауэр», я затёрся во внутрь вместе с Баталией — хотя это было грубое нарушение правил внутреннего распорядка. Большое Ноу-Ноу. Встав за широкой спиной Баталии, я ловко показал «фак ю» Джону Кошке и поздоровкался с остальными гребцами. Большинство еще подчищало завтрак с подносов и не спало — как принято утром.
Приятно повстречать старых друзей — как на свиданку сходил.
-Патель! Пааатель! - возвыл Баталия к новенькому индусу — я такого уже не знаю. Поймали после моего переезда в сектор А.
Патель, очевидно уже крепко спал. Тогда я решил разбудить весь барак и снова очутиться в центре внимания электората. Решил блеснуть своим сербским. Недавно ходили с Илией на прогулку — старый серб оказался неплохим баскетболистом.
Там, на стене, я обнаружил живехонького комара — редкость в стерильной электронной тюрьме. Мы с Ильей наблюдали комара, даже не помышляя его убивать. В тюрьме ты становишься сентиментально нежным ко всем формам жизни, кроме человеческой. Убить комара было все равно что пойти в зоопарк и выпустить обойму в ученого индийского слона.
Я ткнул пальцем в сторону комара и спросил Илию «как это по-сербски?». Илья по-буддистки восхищенно полюбовался кровососом и тепло произнес: «комарец».
Выдвинулся из-за спины Баталии и гаркнул по-русски так, что с мест повскакала вся команда Флауэра:
ПАТЕЛЬ! Комарец тебя раздери! Оглох чтоль, вставай, сукин кот — суд у тебя! Бегом в гараж!
