(лист обложки первоиздания романа. — И. С.). Расположение строк должно быть воспринято глазом, равно как их содержание — умом». Думается, что это — подсказка Диккенса. Ведь рисунки делались по его личным указаниям, когда роман еще наполовину не был написан. А у Диккенса в «Эдвине Друде» нет случайных деталей, каждая служит определенной цели. В эпизоде разговора мистера Сапси с Джаспером и Дёрдлсом Диккенс указывает на два ключа к тайне: один — «снаружи» (рисунки обложки), другой — «внутри» романа (слова об эпитафии). Эпитафии Диккенс придает особое значение, поскольку несколько раз упоминает о ней: «Это одна из наших достопримечательностей (достойна, чтобы читатель ее приметил. — И. С.)... Таковой ее почитают горожане, да и приезжие иной раз списывает ее себе на память (Дэчери пришел в восторг от нее и пожелал немедленно списать. — И. С.). Я тут не судья, ибо это мое собственное творение (собственное творение Диккенса. — И. С.). Скажу только, что оно стоило мне некоторого труда: не так легко выразить мысль с изяществом (мысль, которая подсказывает разгадку тайны. — И. С.). Это так ярко, характерно и законченно» — эти слова можно считать ключом к тайне и комментарием к рисунку Коллинза.
Итак, на рисунках обложки: слева от кольца из роз и терний изображена Роза с афишкой о розыске Эдвина Друда, справа — она же в облике Дэчери; ниже: слева от кольца — Роза и Джаспер в саду, и справа, видимо, изображены они же.
Это последнее из доказательств тождества Розы и Дэчери.
Диккенс показал, какие перемены совершились в беззаботной головке и беспечном сердце Розы, когда случилось горе. Он наметил Розу в качестве мстительницы в самом начале романа и проводит эту линию до конца, гораздо более подсказывая читателю и наводя его на разгадку, чем на ложный след. Уолтерс выбрал ошибочную версию, и потому ему кажется, что Диккенс отвлекает наше внимание на лиц, которые тормозят действие, например, Билликин, в то время как в действительности Диккенс наталкивает нас здесь на правильное решение, «точно взвешивая значение каждого даже самого мелкого факта».
Торжественной эпитафией самому Диккенсу следует считать конец эпитафии миссис Сапси: «Прохожий (читатель. — И. С.), остановись! И спроси себя: можешь ли ты сделать то же (как Диккенс, связать слова об эпитафии с рисунками Ч. Коллинза. — И. С.)? Если нет, краснея, удались!»
Попробуем представить, как развивалось действие в романе и как оно могло закончиться.
