Сначала тёмно-синие облака наполнились внутренним светом, а после появилась розовая кайма.
Словно завороженная смотрела, любуясь, как небо покрывается румянцем, слушала, как просыпаясь, щебечут вдалеке птицы и умиротворенно дышит под мерный стук колес Силах, все так же крепко сжимая меня даже во сне.
Было что-то невероятно-нежное в происходящем, что я не смела пошевелиться, боясь нарушить волшебство момента.
Ровно до того момента, когда кучер вдруг не натянул поводья, резко дернув лошадь в сторону и не стал заваливаться вбок. Животное испуганно заржало, уходя с дороги и понеслось в лесную чащу, что приветственно распахнула свои объятия, смыкая их за спиной стволами деревьев.
Сзади раздались крики людей, шум, звон оружия. Повозка стала подскакивать на кочках, скрипя и грозя разлететься на кусочки. Лошадь летела вперед не разбирая дороги.
— Силах! — я затрясла жениха дрожащими руками, пытаясь разбудить.
По доносящимся звукам было ясно, что на нас напали. Но меня в данный момент волновало не это, а то, что мы могли разбиться, влетев на всей скорости в какое-нибудь дерево.
Я только сейчас заметила, что из крупа животного торчала стрела.
Силах вскочил, озираясь вокруг ошалелыми глазами, пытаясь понять что происходит.
— Лошадь! Кучер! Ранена!
Собрать мысли воедино и внятно объяснить у меня не получилось, но и того, что вышло хватило.
Он разом перемахнул на место теперь уже мертвого кучера, выдергивая у того из рук поводья и пытаясь остановить раненое животное, что неслось вперед, гонимое диким страхом и болью.
А по обеим сторонам, мелькая среди деревьев и пришпоривая коней, нас окружали незнакомые мужчины.
Остановить животное Силаху не удавалось ровно до тех пор, пока впереди не показалось огромное поваленное дерево на краю оврага.
— Мила, прыгай! — скомандовал он, понимая, что остались считанные секунды до того момента, когда наш транспорт разлетится на куски.
Понимала это и я. А жить еще хотелось!
Подобрав подол платья, открыла дверь, вдохнула полной грудью побольше воздуха, задерживая дыхание и отталкиваясь от подножки экипажа, прыгнула в прошлогоднюю листву, мокрую, холодную от утренней росы, чувствуя как всеми ребрами пересчитываю все неровности земли, покатилась куда-то в кусты. Лишь бы руки, ноги и голова остались целы! Царапины — ерунда.
Заживут.
— Девка где? Черти! — заорал кто-то совсем рядом.
А я лежала притаившись, боясь пошевелиться, чтобы не обнаружить себя, наивно полагая, что ветки и листва кустарника надежно скрывают меня от глаз преследователей.
