— Ты устал? — спросил Даланбаяр, когда они, едва передвигая ноги, побрели к своему дому.
— Спина ноет и руки. Ящики с углем, знаешь, какие тяжеленные! — нехотя признался Бадрангуй. — А ты устал?
— Ноги болят, приходится все время ходить. Мой напарник говорит, что привыкну. Я, кстати, спросил у него, когда дадут зарплату. Он сказал, что еще не скоро. Интересно, на что мы с тобой жить будем?
— Проживем как-нибудь, — беспечно отозвался Бадрангуй. — А я толком ни с кем и поговорить не успел — некогда было, едва успеваешь с этой погрузкой поворачиваться. Давай немного отдохнем и пойдем погуляем.
— Это тебе не город, — засмеялся Даланбаяр. — Вряд ли здесь встретишь девчонок в белых беретах набекрень. Ты заметил, в Улан-Баторе модницы носят береты? Говорят, немецкая мода.
— Да хоть бы и были девчонки, нам-то что? Они все равно на нас глядеть не станут.
— Это еще как сказать. Тут многое от нас самих зависит. Как говорится, в душе каждый мужчина — лихой наездник, храбрости ему не занимать.
Приятели уставились друг на друга. Даланбаяр, с худой физиономией, перемазанной углем, узкоплечий, хилый, поглядывал на Бадрангуя насмешливо. А Бадрангуй, широкоплечий, высокий, с добродушным, тоже в угольной пыли лицом, искренне недоумевал — когда это Даланбаяр успел рассмотреть уланбаторских девчонок? Мысленно он даже завидовал другу, завидовал легкости и простоте, с которой тот завязывал знакомства и поддерживал беседу с посторонними, будь то мужчина или женщина. Сам Бадрангуй был робок и мучительно это переживал.
Так они подошли к дому.
— А что нам, собственно, делать дома? — спросил Даланбаяр. — Отдохнуть мы успеем — до вечера еще далеко. Теперь мы здесь свои люди, надо познакомиться с местностью: осмотреть поселок, заглянуть в магазины, узнать, что почем. Пошли?
Сначала они отправились в кооперативную лавку и, ничего не купив, так как денег у них было мало, обследовали все товары и выяснили цены на них. Затем постояли во дворе, наблюдая, как дети играют в кошки-мышки. Выйдя на улицу, они набрели на здание шахтерского клуба. Старательно перечитали все объявления и афиши, повертелись у запертых дверей и вернулись домой. Напилили и накололи дров. Дрова оказались сырыми, и их долго не удавалось разжечь. Даланбаяр с Бадрангуем, опустившись перед печкой на колени, попеременно раздували огонь. От едкого дыма слезы катились у них по щекам. Наконец дрова запылали, а вскоре забулькала вода в чайнике. Тут они спохватились, что еще не умывались. Угольная пыль въелась в кожу, и им пришлось снова и снова намыливать лицо и руки. Не успели они умыться, как тихонько приоткрылась дверь, и в комнату вошла, осторожно ступая, пожилая женщина с добродушным лицом и карими глазами. В руках она держала кувшин с молоком.
