— Ладно, мама, — успокоил ее Дорж, а про себя подумал: «Вот твердишь ты, мама, мне каждый день одно и то же. Но ведь когда работаешь, о себе забываешь. И зачем беспокоиться, ничего со мной не случится!»
— Эх, сынок, жизнь — сложная штука. Я почему о Бадрангуе спросила… Между ним и твоим отцом много лет назад произошла ссора. Кто из них был прав, а кто виноват, судить трудно, да и подробностей я не знаю. Люди всякое говорят. Чему верить? Как узнать правду? А тут еще кумушки начали судачить, что, мол, гуляет Дорж с дочкой Бадрангуя, Уянгой. Я совершенно потеряла покой — боюсь за тебя, сын!
Голос у матери был усталый и грустный. Ее настроение невольно передалось Доржу. В самом деле, почему мать должна о близких ей людях узнавать от посторонних? Тем более об отце, которого и в живых-то давно нет. Сегодня мать уже в который раз намекает о том, что между отцом и Бадрангуем когда-то произошла ссора. Но из-за чего? Хорошо бы узнать об этом. Что касается Бадрангуя, то на шахте нет человека более уважаемого и почтенного. О нем никто не говорит худого слова. Отца тоже всегда добром поминают. Когда в шахте случился обвал, он делал все, чтобы спасти товарищей. Если бы отец был жив, он наверняка сам бы все рассказал сыну.
Доржу сделалось так тоскливо, что он уже не находил себе места. Он быстро собрался и вышел из дому. Над землей поднимался белый туман, и, едва очутившись на улице, Дорж испытал какую-то смутную тревогу, нараставшую у него в душе. Дорж машинально брел по улице и так же машинально раскланивался или обменивался рукопожатием с встречавшимися ему знакомыми. Незаметно для себя он зашел в продовольственный магазин, купил пачку сигарет и побрел дальше. В конце концов он очутился у огромного дома в форме буквы «Г» и остановился напротив окна, задернутого прозрачной занавеской, в которой то и дело мелькал силуэт девушки. Теперь тревога в душе Доржа уступила место радостному волнению. Внезапно оконные створки распахнулись, и выглянула девичья головка. Дорж смутился и хотел было сделать вид, что просто идет мимо. Но девушка помахала ему рукой, прося подождать ее. Окно тотчас снова закрылось, а вскоре Уянга уже стояла перед Доржем.
— Как я хотела, чтобы ты сегодня пришел к нам! — живо заговорила она, поблескивая небольшими, но очень яркими черными глазами. Ее родинка над верхней губой, обычно едва заметная, теперь казалась ему огромной.
— И вот я здесь. А мне захотелось проведать твою родинку, узнать, как она поживает, — пошутил Дорж.
