— И мне некогда, — ответил Батмунх. — Дорж, ты свободен сегодня вечером? Если не возражаешь, я забегу к тебе ненадолго? Нам с тобой не мешает потолковать кой о чем; давно пора, не правда ли?
Дорж на мгновенье заколебался — зачем ему общаться с человеком, который испытывает к нему явную неприязнь? Дорж имел поползновение отказаться от встречи, но неожиданно для себя сказал:
— Не возражаю. Приходи.
В Красном уголке, куда Дорж отправился за нарядом, он увидел Дарийму. Она сидела понурившись, с задумчивым видом, словно обремененная какой-то неразрешимой задачей. Почувствовав на себе взгляд Доржа, она подняла голову и невольно залилась румянцем. Дорж, все еще испытывавший чувство неловкости, едва заметно кивнул ей головой. Рабочие с шумом поднялись со своих мест и направились к подъемнику. Дорж последовал за ними. Они миновали бетонированный отсек. Бетонированные крепления кончились, начались деревянные, поставленные предыдущей сменой и напоминавшие сказочных богатырей. Между стойками на земле лежали вороха белоснежной стружки, походившие на ветки чия.
А вот и забой. Только тут Дорж обнаружил, что он и Дарийма основательно отстали от остальных. Взглянув на осунувшееся лицо девушки, Дорж спросил:
— Что с тобой, Дарийма? Ты нездорова?
— Ничего особенного. Просто не выспалась.
…Когда машина по окончании смены доставила рабочих в поселок, Дарийма подбежала к Доржу.
— Всего хорошего, Дорж, — сказала она. — Будь счастлив! — И убежала, прежде чем он успел что-либо ответить.
Дорж ошеломленно посмотрел ей вслед. При ярком свете луны была отчетливо видна ее удаляющаяся фигура, и ему неудержимо захотелось снова увидеть темные в крапинку глаза, взирающие на него с грустью и любовью.
II
Долгожданное и тем не менее неожиданное освобождение принесло Бадрангую много радости. Он был исполнен нетерпения поскорее вернуться домой, в Налайху, увидеть Долгор, сообщить ей, что его репутация не запятнана. Но мысль о том, что все окружающее будет напоминать ему о коварстве Даланбаяра, а постоянное соприкосновение с ним будет для Бадрангуя тяжелым испытанием, омрачала эту радость.
Существует поговорка: «Плохую славу не потеряешь; доброе имя — не найдешь», и невзирая на то, что у Бадрангуя имеются документы, подтверждающие его невиновность, всегда найдутся люди, которые усомнятся в его честности, и оправдаться перед ними будет нелегко. И сколько ни утешал себя Бадрангуй, что он чист перед людьми, что пострадали не они, а он — жить под подозрительными взглядами ему представлялось нестерпимым. В результате длительных размышлений он предпочел остаться в Улан-Баторе, а через своего знакомого сообщил об этом Долгор, прося ее приехать к нему. Дни его были наполнены нетерпеливым ожиданием. «Вот приедет Долгор, — думал он, — и мы начнем с ней новую жизнь. Ничто больше не будет связывать нас с Налайхой, все печальное останется позади — из прошлого я возьму только ее».
