— Здравствуй, Долгор, — сказал он, поравнявшись с ней. — Давненько тебя не видел. Как поживаешь?
— Так себе, — вздохнула Долгор. На длинных ресницах застыла одинокая слеза. Она смахнула ее ладонью и замолчала. Даланбаяр смотрел себе под ноги и монотонно выговаривал:
— Дорогая Долгор, возьми себя в руки. Что поделаешь… Я давно хотел тебя навестить, да думал — какой от меня толк, ведь я ничем помочь тебе не могу. Да и люди начнут болтать всякое. Многие помнят, как я одно время ходил за тобой по пятам. У тебя большое горе, постарайся быть твердой и мужественной. Может, я как-нибудь все-таки загляну к тебе. Ты не думай — моя любовь к тебе давно прошла, даже следа не осталось. Зайду так, по-товарищески.
Долгор сперва слушала его внимательно, а потом погрузилась в свои думы и лишь машинально кивала головой. Однако слова о прошедшей любви неожиданно задели ее, и она оборвала Даланбаяра на полуслове.
— Погоди, ты что-нибудь знаешь о Бадрангуе? — в упор спросила она. — Как ты думаешь, он действительно в чем-то замешан?
Узкие глаза Даланбаяра сощурились, стали еще меньше. Она настороженно ждала ответа. Даланбаяр молчал, словно завороженный ее красотой: брови стрелами, ресницы длинные, дрожащие от волнения чувственные губы. Она шепотом повторила вопрос:
— Ну, что ты думаешь о Бадрангуе? Неужто и впрямь с ним неладно, ведь до сих пор от него не было ни одной весточки. Что же мне делать, как быть?
Они остановились друг против друга. Долгор была совсем близко, так близко, что Даланбаяр слышал, как громко стучит у нее сердце. Она смотрела ему прямо в лицо, ожидая ответа. Он смущенно отвел глаза, ему страстно хотелось заключить ее в свои объятья и навсегда увести к себе домой. Неправду говорил он ей несколько минут назад. Не разлюбил он ее, нет, он любил ее всегда, и теперь любовь эта вспыхнула с новой силой. Стараясь придать своему голосу твердость, он произнес:
— Дорогая Долгор! Ты слишком наивная женщина! Разве невиновных берут под стражу в наше время? О Бадрангуе я ровным счетом ничего не знаю, и ты меня об этом, пожалуйста, не спрашивай. Ждать же его не советую — дождешься не скоро, если вообще когда-нибудь дождешься. А если он и вернется сюда, то на тебя вряд ли посмотрит, наверняка забудет. Время уносит любовь, поверь мне. Так что, пока не поздно, тебе надо о своей судьбе позаботиться… Они медленно пошли дальше.
— Мы раньше с Бадрангуем вроде бы закадычными друзьями считались, — продолжал Даланбаяр; чуть подняв узкие брови, он украдкой поглядывал на Долгор, нервно теребившую в руках носовой платок. — Лишь теперь я осознал, и поверь, мне досталось это нелегко, что он никогда не был мне истинным другом. Только ты меня пойми правильно, Долгор. Сейчас злые языки болтают, будто я предал друга, мол, арестовали Бадрангуя, а я о нем и слышать не желаю. Но ты сама рассуди — коли он оказался врагом государства нашего, значит, он стал врагом и мне, и не только мне, но и тебе, и всем честным людям нашей родины. И плакать по такому человеку, как Бадрангуй, просто глупо.
