Этот Крид был прекрасно развит физически, будто только и делал, что занимался спортом. Может, именно поэтому я, не думая, воссоздала его в качестве образца.
— Давай еще раз, этот одет был! — откровенно потешалась надо мной ведьма. — Если хочешь, то я могу русалочий наколдовать, очень похож, за некоторыми отличиями…
— Так вы помните! Проговорились! — поймала Дишию я.
— Только что вспомнила! — подмигнула мне хитрая скряга чувств. — Вот только зачем тебе?!
— Как зачем? Душ у мужчин общественный! Они ходят, ничуть не стесняясь! Если я буду стыдливо прикрываться, то мгновенно привлеку внимание, и меня тут же разоблачат! Я и так подозрительный новенький! Сейчас шумиха после нападения уляжется и все примутся за новое развлечение — допрос меня!
— Поняла, поняла! Не дала повеселиться! — ведьма погладила кулон на шее. — Но, вижу, там будет почва для другой радости!
Ведьма мечтательно улыбнулась, покосилась на меня и спросила:
— А ты когда-нибудь любила?
— Нет, — я покачала головой. — Ничего серьезного…
— М-м-м, первая любовь! Это волшебно! — закатила в предвкушающем экстазе глаза Дишия, и я нервно сглотнула.
Влюбиться и не осознавать — только этого мне не хватало!
ГЛАВА 4
Я вынырнула возле берега и поняла, что забыла попросить изменить мой хриплый басок на нормальный голос молодого парня. Память дырявая! Совсем заболтала меня эта Дишия!
Еще кричала мне вслед:
— Кулон не потеряй! Надевай как можно быстрее!
Вот жадина эмоциональная! Вкусила чуток и присосалась хуже пиявки!
Ничего-ничего! Сейчас быстренько добуду артефакт и верну свои чувства! По крайней мере, я очень на это надеюсь!
— Лея! — пробежала звуковая волна по Западному морю, и я что есть мочи устремилась к берегу, сопротивляясь силе призыва.
Отец! Римор третий, король Западного моря, хвостом бы поперек лег, но не пустил бы меня в такую рискованную вылазку! А теперь папа распространил звуковую волну королевского призыва, которая с каждой секундой становится сильнее! Скоро я не смогу сопротивляться! Нужно быстрее выскочить на сушу! Похоже, он все узнал!
Стремительней акулы пронеслась по мелководью и выбросилась на берег с волной, больно ободрав живот и руки.
— Ай! — с досадой посмотрела на алые полосы на коже от острых ракушек, что спрятались в песке, и открыла ладонь. Кулон засверкал, будто поглотил в себя солнечные лучи и теперь чванливо ими хвастался.
— Стихийница! — ненависть пропитала слово, будто чернила осьминога чешую, въелась в каждый звук. Это кто же так невзлюбил мой род?
